Роковой сон
Писателю Самохвалову А.А., мужчине хотя и импозантному, но уже слегка обрюзгшему, не спалось. Он ворочался с боку на бок на своем уникальном, почти музейном диване, за который отвалил в комиссионке немалую сумму, и тяжело вздыхал. А диван, то ли возмущаясь, то ли сочувствуя ему, басовито гудел пружинами.
Через три дня Самохвалов должен был отнести в редакцию свой очередной рассказ, но до сих пор никак не мог его закон чить. Концовка ему всегда давалась с трудом, впрочем как и первая страница. И ведь на чем споткнулся? На описании юж ной ночи! Как он ни старался представить себе ее в красках, за пахах, ощущениях, кроме непроглядной тьмы, ничего не мог вспомнить.
Просидев весь день над чистым листом бумаги и, устав от бесполезных потуг, наконец-то, решил лечь. В надежде, что мы сли могут посетить его ночью, он велел постелить себе в каби нете. Шел уже второй час ночи, но ни сна, ни нужных мыслей, не было. Вспомнив об ауто тренинге, Самохвалов, вытянув ру ки вдоль тела, стал медленно, но внушительно повторять:
– Я спокоен, я спокоен, я совсем спокоен…
Странно, но одновременно с этим, он умудрялся думать о другом, о своих не знакомых читателях. И мысли эти были злы и неприязнены: - Завидуют! Говорят, хорошо зарабатываю! Попробовали бы они сами писать, тогда узнали бы, что это за труд! Устаешь, словно камни ворочаешь!
Насчет камней он был отчасти прав, так как все его фразы были тяжелы и угловаты, как кирпичи. Что же касается читате лей, то они просто отсутствовали, так как после броского наз вания, читать было уже не о чем. И вообще интерес к его произ ведениям проявляли только трое: он сам, его жена и редактор. Впрочем, интерес редактора вызывал сомнение, так как он был другом их дома, причем настолько близким, что был вынужден
заглаживать свой давнишний грешок, хотя бы тем, что печатал его рассказы.
С каждым новым произведением Самохвалова редактор ждал, что ему дадут по шее за то, что в его журнале печатаются бездарные произведения. Но, по пока все обходилось.
Перевернувшись, уже в который раз на спину, Самохвалов уста вился в потолок, по которому двигались тени от веток тополя и стал понемногу засыпать. Он готов был вот-вот провалиться в блаженный сон, но, именно в этот момент, в его мозгу прозвуча ла фраза, словно ее кто-то произнес у него над ухом:
«Дома, как монолитные скалы, врезались углами в юж ную ночь…» Эта фраза показалась ему такой звучной и даже певучей, что у него от радости учащённо заколотилось сердце. Боясь забыть ее, Самохвалов торопливо спустил с дивана но ги, пытаясь в темноте попасть в шлепанцы, но, не найдя их, прошлепал босиком к письменному столу. Зажег настольную лампу и, схватив ручку, принялся записывать. Закончив фразу, он почувствовал, что в его мозгу рождается еще что-то:
"Графитно черная ночь озарялась голубоватым сиянием звезд, напоминавших люминисцентные лампы…"
На мгновение задумавшись, писатель заменил «лампы» на «нео новые светильники» и удовлетворенно крякнул.
« В теплом летнем, городском ночном воздухе, висел гус той прянный, тягучий аромат цветущих глициний…» –нацарапал Самохвалов и обрадованно подумал: - «кажется пошло!»
Он собирался писать дальше, но услышав рядом чье-то ды хание, с удивлением оглянулся. В углу, возле книжного шкафа, стоял бледный молодой человек и манил его пальцем.
- Как вы сюда попали?! –удивился и, одновременно возму тился Самохвалов. Не отвечая, молодой человек продолжать манить его.
-Что вам от меня надо? – с раздражением спросил Самохва лов. - И кто вы такой?
-А разве вы не узнаете меня? – в свою очередь задал воп рос посетитель.
-Не знаю и знать не хочу! И прошу вас, освободите поме щение, вы мешаете мне работать!
-А-а-а-а, так вы называете это работой?! – воскликнул гость. –Лучше бы спали, чем изводить бумагу!
Самохвалов чуть не задохнулся от гнева:
-Да как вы смеете?! …- Да я вас!…
Сжав кулаки, он подскочил к посетителю, придвинувшись к нему вплотную и …не встретив сопротивления, прошел сквозь него…
-Что за черт? Вы что, святой дух? Но ведь этого не может быть!
-Нет, я не дух,- спокойно ответил молодой человек, отход в сторону.– Я положительный герой из вашей повести «Свое де ло».
Самохвалов растерялся.
- Как вас зовут? –спросил он уже более миролюбиво.
- Петров.
- А имя, имя как?
- У меня нет имени.
- Что за чушь вы несете! – у каждого человека есть имя!
- Конечно, - согласился Петров.–Но вы- то мне его не дали. Петров и все! Так и живу.
- И лет мне сколько не знаю, и спросить некого, ведь и ро дителей у меня не было!
Этот ответ явно смутил писателя.
-А почему вы такой худой?– перевел он разговор.
- Так я же ничего не ем!
- Как это? – удивился Самохвалов.
- А так. Вы вспомните. Я же, кроме черного кофе, ничего не употребляю, с чего же мне быть толстым?!
-Послушайте, а что у вас с лицом? – поинтересовался ав тор, разглядывая гостя.
Лицо у парня было действительно странным. Вроде все на месте и нос, и глаза, и рот…Вот, только мимики никакой, будто это не человек а робот.
- Да, и с лицом у меня тоже что-то не то…-согласился гость. – Мне даже Вавка об этом говорила.
- Какая еще Вавка? – не понял Самохвалов.
- Вот тебе и здрасте. Сами познакомили нас, а теперь спра шиваете!
- Да.
Повернув голову, Самохвалов увидел в глубине книжного шкафа тахту, на которой сидела крашеная девица с папироской в зубах. Сидела, закинув одну ногу на другую, слегка покачи вая ею и любуясь своими высокими сапогами со шнуровкой.
- Да-а-а, - растерянно протянул Самохвалов. –Девица ото рви да брось!
- Вот именно! –подхватил Петров. –А вы мне ее подсунули! А говорит-то как, хуже людоедки Эллочки!
Словно в подтверждение его слов, Вавка сказала:
-Чапай сюда, Петров, у меня диски плёвые!
-Слыхали? – А ведь это она из-за вас А.А. так говорит! –Между прочим, если уж на то пошло, то не плевые, а кле вые!
- В самом деле? –удивился Самохвалов. Не зная что ска зать, он спросил:
- Ну, и что она?
- А что? Как вы нас познакомили и как посадили ее на эту тахту, так она и сидит!
Самохвалов сел в кресло, потом вскочил и забегал по ко мнате, как медведь в клетке.
-Это еще не все, -заметил Петров. – Пойдемте, я вам еще кое-что покажу.Кстати,нас с вами давно уже ждут! –добавил он.
- Где –удивился Самохвалов. – И кто может ждать меня ночью?
-Там!.. –неопределенно махнув рукой в сторону шкафа, произнес Петров, ответив лишь на первый вопрос.
- Наверное, переодеться надо? –нерешительно спросил Са мохвалов, показывая на пижаму.
- Не стоит! Этим вы никого не удивите! Пошли!
- Куда же вы? –удивился писатель. –там же нет дверей!
- А зачем нам они? Я не привык ходить через двери. Пом ните, как там у вас в повести:
-Петров возник. Петров исчез. Петров растаял…Разве не так А.А.?
- Что вы меня А.А., да А.А. называете? –Меня Афанасием Афанасьевичем зовут! – рассердился Самохвалов.
- Не нравится – кивнул Петров.- А, как же все мы, ваши герои, живем.
У меня хоть фамилия есть, а у Вавки и ее нет! И имя-то, какое-то собачье!
Как ее полностью-то зовут? –поинтересовался Петров.
Автор виновато пожал плечами:
- Я, как-то не задумывался над этим. Вавка и все…
За разговорами, они незаметно прошли сквозь стену и ока зались на улице. Первое, что поразило Самохвалова, так это дома. Они стояли, словно ледоколы, выставив к улице один
острый угол: - Что это? -не удержался от возгласа Самохва лов.
- Как что? – Это те самые ваши дома, которые «врезались углами в южную ночь» –ответил с усмешкой, Петров
- Но, позвольте, я же только что это написал!… Как же это?
- Ну вот, написали, а они и стоят!
Самохвалову очень не понравилась улица. Когда он пи сал эту фразу, то не представлял себе, насколько нелепо все это может выглядеть: –Надо будет вычеркнуть!- подумал он озабоченно.
Не нравились ему и прохожие. Фигуры размыты и ни у ко го нет лица…Сумки были, сетки, набитые продуктами тоже, а лиц не было!
Засмотревшись на своих героев, Афанасий Афанасьевич чуть не налетел на женщину в синей юбке .Верхняя часть туло вища у нее вообще отсутствовала, но несмотря на это, она все
же шла и несла какие-то свертки. Заметив, как Самохвалов ша рахнулся в сторону, Петров сказал:
- Это та «женщина в синей юбке», с которой вы столкну лись в своем очерке «Утро в городе». Лица у нее, тоже нет: -вздохнул он печально.
- Что же это такое?! – с недоумением произнес писатель, в изнеможении прислонившись к фонарному столбу.
- А что это вы, все время, задаете вопросы? –спросил Пет ров. Сами натворили, вот и любуйтесь!
- Но не все же они такие?! –воскликнул в отчаянии автор. Вон, по той стороне улицы, идет женщина под летним зонтом. У нее все есть, даже родинка!
- А разве вы ее не узнали? Это же чеховская Дама с собач кой!
- А вон, девушка в странном наряде, с какими-то антен нами на голове..- не сдавался автор.
- Девушка тоже не ваша, Это Аэлита, Алексея Толстого.
- Господин в спортивной фуражке…
- Можно подумать, что вы , когда-нибудь о господах писа ли! – саркастически усмехнулся Петров. –Это Шерлок Холмс.
- А мальчишки?
- Том Сойер и Гек Фин, - перебил автора Петров, не дав ему договорить.
- Да вы не ищите там своих, это герои классических произ ведений, у них, действительно все на месте! А вот, навстречу нам идет джинсовый костюм, видите?
- Кстати, мой знакомый! В вашей повести он так и значит ся «парень в джинсовом костюме»!
Увидев очередного невидимку, Самохвалов, в ужасе снова шарахнулся в сторону, спрятавшись за столб. Потом, словно в моьбе, поднял глаза к небу и даже вскрикнул – вместо привыч ных звезд, по небу были разбросаны неоновые трубки…
Схватив Самохвалова за рукав и оторвав его от столба, Пет ров потащил его дальше.Через несколько минут, они оказались в конструкторском бюро и Самохвалов догадался, что это рабо
чее место Петрова.Тут, кажется, все было в порядке.
В большом светлом помещении, стояли чертежные столы и кульманы, за которыми сидели молоденькие девушки и жен щины. Самохвалов даже вздохнул с облегчением, но его вздох, оказался преждевременным. Подведя писателя к большому двухтумбовому столу, за которым сидела расплывшаяся фигу ра безголового мужчины, Петров представил его Самохвалову:
- Знакомьтесь, это наш начальник Анатолий Федорович Но виков! Ему повезло больше чем другим. У него есть имя и отче ство и, даже фамилия. Вот, только этого не хватает, - Петров показал на овал лица.
- У вас есть ко мне какие-нибудь претензии?, -робко спросил писатель, обращаясь к своему действующему лицу.
Выпрямившись в крутящимся кресле, Костюм проговорил:
- У меня единственное желание, чтобы меня никто не беспо коил, не отрывал от работы ненужными вопросами. Все осталь
ное, меня вполне устраивает.
- И… даже…это самое? , показывая на свое лицо, спросил автор.
- Вполне, -ответил костюм, вновь склоняясь над столом.
- Кажется, пронесло! –с облегчением подумал Самохвалов, но именно в этот момент произошло нечто ужасное.
Отойдя от начальника, Петров обратился к своим сослуживцам со словами:
- Товарищи, а ведь я привел его к нам!
Услышав это, все как один, повскакали со своих мест и рину лись к перепуганному писателю.
- Знакомьтесь! –сказал Петров, обращаясь к Самохвалову. - Это Оля, техник. Это Наташа, а это Зина, наша лучшая
чертежница.
- Здравствуйте, милые де…- начал было Самохвалов, но, взглянув на девушек, осекся.
У Оли, кроме маленького пунцового ротика – бантика, на лице не было ничего! Наташино лицо состояло из курносого но сика, а у Зины, по его собственному утверждению, глаза бы ли размером с розетку для варенья. Самохвалову казалось, что это должно было выглядеть очень красиво. На самом деле, Зина была похожа на рыбу-телескоп. У остальных сотрудниц, стоявших рядом, вообще не было лиц…
В ответ на его приветствие, все девушки сразу загалдели, закричали:
- Не стыдно вам?! Что вы из нас сделали?!
- Как мы жить будем?
- Кто нас замуж возьмет?
- Да я один что ли, такой? –взмолился Самохвалов. Теперь все так пишут! Внешность, девушки, это не главное. Главное, это суть…
Самохвалова никто не слушал. Круг безликой толпы становился все уже и уже. Писатель ощутил на своем лице, горячее дыха ние безликой толпы. Чьи-то невидимые пальцы коснулись его руки и сжали запястье.
- Судить его!
- Лишить фамилии!
- Обезличить!
Перекрывая все голоса, кто-то пронзительно крикнул: -
- В литературу его!
- А-а-а-а-а! -удовлетворенно взвыла толпа!
Дав, как машина, заднй ход, и прорвав блокадное кольцо, Само хвалов бросился бежать. Некоторое время за его спиной слыша лись крики разъяренной толпы, потом все стихло. Самохвалов даже не заметил, как оказался в собственном кабинете.
На другое утро, как много лет подряд, жена писателя, Со фья Львовна, поставив на поднос чашку с горячим кофе, понес ла ее мужу Когда она открыла дверь, ее глазам пред стала ужас ная картина. Посреди кабинета, по колено в бумажных обрыв ках, стоял Афанасий Афанасьевич и с ожесточением рвал, бере жно хранимые вырезки из газет, в которых печа тались его про изведения.
- Боже мой, Насик!– в ужасе воскликнула жена, что ты дела ешь?! –Ты рвешь свой золотой фонд! Что случилось?
- Все, я ухожу, -спокойно ответил Самохвалов , дорывая последние листки.
- Куда? Ты нашел другую женщину и хочешь уйти от меня?!
- Не куда, а откуда! –ответил писатель. Я ухожу из литера туры! –И не называй меня этим собачим именем! –добавил он уже сердито. –А своему горе-редактору скажи, что я с ним не знаком!
