Ошибка в реинкарнации
Стоял теплый субботний вечер, с удивительной для большого города тишиной. Людская толпа прохожих совсем поредела. Одинокие машины стремительно проносились по полупустым улицам, спеша оказаться за при
делами города.
Сергей Сергеевич, проблуждав весь день без цели медленно возвращал ся домой. Усталость, заглушив тоску, постепенно перешла в легкую грусть. Сейчас им владели только два чувства – голода и желания упасть на свою одинокую кровать и забыться сном.
После смерти матери дом утратил свое тепло и уют. Кроме волнистого попугайчика Кеши, никто не радовался его приходу. Никто ни о чем его не
спрашивал, не говорил ласковых слов. Сергею Сергеевичу было уже сорок пять, но он не мог бы ответить, как могло так получиться, что за всю свою жизнь, он так и не встретил свою любовь и не женился.
Быть может причина была в том, что он ждал встречи с какой -то нео быкновенной девушкой? Мечтал о горячих поцелуях и крепких объятиях. Потом он стал думать просто о доброй отзывчивой женщине, которая мог ла бы скрасить его жизнь. В конце - концов осталась лишь тоска по эфемер ному существу, которого ему не суждено было встретить.
А как хотелось, хоть немного тепла, заботы и веры, что ты кому-то ну жен. Хотелось, возвращаясь домой, Сергей Сергеевич представлял, как он о ком-то заботиться, дарить по дарки, баловать…
Откроет дверь, включит свет, окинет взглядом полутемную пустую комнату и, вздох нув, отправится на кухню разогревать ужин. Только на миг, когда попугайчик спросит его – кто пришел? – он улыбнется ему, от ветив – это я, Кеша!
В кабине лифта, кроме него, тоже никого не было и он вновь подумал о том, что от одиночества некуда не скрыться. Где-то на уровне пятого эта жа в лифте что-то противно заскрежетало. Лифт дернулся, но продолжал подниматься. После этого раздался оглушительный звон рвущегося троса и, оторвавшаяся кабина, с ужасающей скоростью понеслась вниз…
Смерть Сергея Сергеевича была мгновенной. Он даже не почувство вал боли. Уже в следующий момент, он стремительно взлетел вверх к лест ничному окну.
По восточным религиозным канонам, Душа умершего человека, не вы полнившая сво его земного предназначения, вселяется в тело новорожден ного, для следующей жизни. И так, до тех пор, пока не удостоится вечного бессмертия в ином, светлом Мире. Однако по добное ожидает не каждого. Злые, жестокие и грешные Души, попадают в тела различных животных. Кто-то становится гиеной, кто-то червем, которые уже не способны заслужить по вторной жизни . Душа, лишившаяся возможности вернуть се бе человеческую сущность будет влачить жалкое существование, пока кто-нибудь не наступит на эту тварь и не раздавит ее.
Но, вопреки этим законам и православной вере, когда Душа должна ли бо вознестись на небо, либо провалиться в Ад, Сергей Сергеевич преврати лся в красивую маленькую птичку. Свое перевоплощение Сергей Сергее вич осознал, сидя на открытом лестничном окошке. Сначала он никак не мог понять, что с ним произошло. Почему окно превратилось в огромную стеклянную стену, а сам он стал таким маленьким.
Его вновь возрадившаяся Душа не должна была помнить о прошлой жизни, но он, превратившись в птицу, продолжал ощущать себя челове ком. Неожиданно он услышал громкое жужжание и движение воздуха, пос ле чего рядом с ним село отвратительное насекомое. По человеческим меркам оно было размером с кошку. У него были страшные лохматые ла пы и огромные фасетные глаза, глядящие сразу во все стороны. Сергей Сергеевич, пораженный размерами насекомого, не сразу признал в нем муху.
Он с самого утра ничего не ел и в желудке противно сосало, но ему не пришло даже в голову, что он может поймать и съесть это насекомое. Же лая ее прогнать, он хотел махнуть рукой, но вместо руки поднялось вверх крыло. Это было ужасно. Вместо пальцев торчали перья.
– Наверное мне это снится. Ведь такого не может быть! – подумал он. Но то, что его окружало, было таким реально привычным, что могло быть только реальностью.
Посмотрев вниз, он увидел на земле стайку воробьев что-то торопли во клевавших. Повинуясь обретенному инстинкту, абсолютно не связан ным с его мышлением, Сергей Сер геевич, расправив крылья, красиво спланировал, но, не рассчитав, сел прямо на головы воро бьям, вызвав этим бурное возмущение.
Кое-кто даже вспорхнул от неожиданности, но тут же сел, вновь при нявшись клевать. Отскочив в сторону, Сергей Сергеевич стал разгляды вать то, что они клевали. Как ему показалось, это были какие-то желтые плоды похожие на бильярдные шары, величиной чуть поменьше кулака. От удивления он чирикнул. В ответ он услышал тоже чириканье, но не по нял, что ему сказали.
-Что это такое? – удивленно спросил Сергей Сергеевич.
-Ты что, дурак что - ли? Пшена никогда не видел?! – ответил ему ка кой-то воробей - грубиян.
-Такого крупного, никогда! – пискнул Сергей Сергеевич.
-Ну, вот и радуйся! Чирикнул тот же воробей.
-Чему тут радоваться?!
–Я просто не представляю, как можно есть сырую крупу! Ее же варить надо!…
Все это пронеслось у него в голове, а с языка сорвалось какое-то щебе танье. Но, не смотря на это, его все-таки поняли и кто-то откликнулся нас мешливо:
- Подумаешь, аристократ!
Но голод не тетка и Сергей Сергеевич стал клевать сырые зерна. Про глотив несколько штук, он чуть не подавился. –Надо поискать что-то дру гое, - подумал он. На свое счастье он увидел остаток крошек, которые и стал подбирать. По крайней мере, это было уже что-то привычное.
Сергею Сергеевичу очень не понравилось поведение воробьев. Они от нимали друг у друга куски хлеба, дергали за хвосты и ругались. Чтобы по пасть в середину, просто прыга ли по спинам своих собратьев. Причем, все это сопровождалось сердитым чириканьем и писком.
Слегка подкрепившись, Сергей Сергеевич почувствовал жажду. Он пе релетел к луже, но, заметив, что вода мутная, пить не стал. Кроме того, в лу же купались, брызгаясь, три воробья. Его это страшно возмутило и он по пытался растолковать купальщикам, что в воде, которую пьют, нельзя ку паться. Все это он просвистел и прочирикал, как умел.
Его дальние родственники, разом повернули к нему головы, будто он сказал что-то неприличное. Кто- то из них спросил его о чем-то, но он опять не понял. У него создалось впечатление, что они говорят на незнако мом ему диалекте. Он воспринял это как горажанин, слышащий речь чело века из глухой деревни. Неожиданно догодавшись о причине, он посмот рел на них, потом на себя и понял, что они только далекие родственники.
Если их перья состояли из коричневого и серого, то его оперение было красивого зеленого цвета. Стало быть он чем-то превосходил их и это при дало ему гордости. Вдруг вся стая воробьев разом поднялась в воздух и с громким криком унеслась, словно подхваченная ветром.
На площадке остался только он один. С недоумением оглядываясь, он пытался догадаться о причине воробьиной паники. И тут он увидел огром ного рыжего тигра, хищно смотрящего на него своими огромными зелены ми глазами. От страха Сергей Сергеевич сел на хвост и, жалостно пискнув, зажмурился. Но потом, следуя обретенному инстинкту, он, почти перед са мым носом хищника, взмыл в воздух.
Покружив над местом, где его чуть не настигла вторичная смерть, он кинулся к дереву, шмякнувшись брюшком на его сук. Тигр бросился было за ним, но, сделав несколько прыжков по дереву, лениво спрыгнул вниз. Он был не настолько голоден, чтобы лезть выше. Только отдышавшись, Сергей Сергеевич сообразил, что он чуть не стал жертвой самого обычного домашнего кота. Взлетев над деревьями, он увидел кружившую стаю птиц и присоединился к ним.
Скоро дома кончились и они оказались в лесу или в большом парке. Из-за изменив шихся масштабов, как себя так и всего окружающего, Сер гею Сергеевичу было трудно определить размеры кущи – куда бы он не посмотрел, все казалось невообразимо огромным.
Неожиданно стая разлетелась в разные стороны и Сергей Сергеевич опять остался один. Вокруг раздавалось пение птиц, которые то и дело пе релетали с дерева на дерево с куста на куст. Отдохнув, он вновь поднялся в воздух. Еще никогда в жизни он не испытывал такого трепетного восторга от простора и свободы. Вряд ли птицы испытывают нечто подобное, ведь они рождены летать и иного им не дано. Лишь обретший крылья человек, способен это оценить. А Душа Сергея Сергеевича все еще оставалась чело веческой, как и разум, позволяющий ему мыслить образно и абстрактно. И все же, он находился уже в промежуточном состоянии. Старое еще не было забыто, а новое не освоено. Многого он еще не знал, не понимал и не умел.
Вокруг было много разных трав с какими-то семенами, вполне при годными для еды. На худой конец вокруг ползала и летала масса мелкой живности. Так что заботы о пропитании не было. Правда, летающих бука шек он ловил и ел с удовольствием, но червяка или гусеницу заставить се бя съесть, не мог.
Полеты приносили ему такое удовольствие, что он летал даже в ущерб своему желудку, Поднявшись высоко в небо, он делал крутой ви раж, а затем, не махая крыльями, круто пикировал, лишь у самой земли снижал скорость и садился на какое-нибудь дерево.
Интуитивно он чувствовал, что необходимо строить гнездо, но де лать этого он не умел, так как научить его было некому. Спал он просто сидя на суку. Но, после того, как он однажды во сне свалился с дерева, Сергей Сергеевич отыскал дупло и, как мог выложил его мхом.
Вылетев в очередной раз из своего нового дома, он увидел красивую птичку и сразу влюбился. Немного смущаясь, он спросил:
-Вы тоже живете в этом парке?
-Да, тут недалеко… - ответила красавица, но он скорее догадался, чем понял смысл сказанного, так как и она тоже говорила на каком-то своем языке.
С этого дня Сергей Сергеевич всячески старался не упускать ее из ви да. Через неделю, он сделал ей предложение, перебраться в его дупло, но она ответила, что не может выйти за него замуж, так как они разной поро ды. Сергей Сергеевич был страшно удивлен. Он никак не мог понять, ка кая между ними разница. Красавица объяснила, что у них разного цвета пе рья и разные шапочки.
-Ну и что же? – удивился он, какое это имеет значение?
Птичка смешно пожала плечиками, грустно добавив:
-Я не знаю, но всем известно, что порода, это очень важно .И потом мы, все -равно, скоро улетаем…
-Куда?
-На юг.
-А я?
-Этого я тоже не знаю… -ответила она и, уже собираясь лететь, добави ла: – К вашему сведению, строят гнезда и женятся весной, а сейчас уже ко нец лета…Порх! И она улетела.
-Так вы не любите меня? – вдогонку крикнул Сергей Сергеевич, но ее уже и след простыл. Не успев обрести подругу, он тут же лишился ее. Для него это было почти трагедией. Как не было у него человеческого счастья, так не стало и птичьего... В утешение оставалась свобода и бескрайний про стор, который вызывал постоянное чувство восторга. Сергей Сергеевич просто упивался им, паря в вышине. Он даже не заметил, как постепенно парк опустел. По всей вероятности, все перелетные птицы улетели в теп лые края. По- прежнему раздавались голоса воробьев и синиц. Их родина была здесь и лететь им было некуда.
А что же он? Должен ли он тоже куда-то лететь, или такие птицы, как он, остаются зимовать в родных краях? – Живут же здесь другие, останусь и я, подумал Сергей Сергеевич. Как он будет жить зимой, у него не было ни малейшего представления. Единственно чем он был обеспечен, так это теп лым домом. А вот чем он будет питаться, когда попрячутся все насекомые и опадут семена, он даже не думал, беспечно порхая в начинавшей желтеть куще. И уж никак не мог предполагать, что в скором времени лишится свободы. А произошло это так.
Как-то прыгая в траве в поисках еще оставшихся насекомых, он наб рел на какой- то маленький домик, из дверей которого пахло очень вкусно. Запах был очень знакомый, домашний, напоминавший о каком-то полуза бытом прошлом. Не задумываясь о происхождении домика, непонятным образом появившемся в парке, Сергей Сергеевич прыгнул внутрь
Но не успел он добраться до лакомства, как за его спиной захлопну лась дверца. Забыв о еде, он бросился назад, но выхода не было. В этот мо мент Сергей Сергеевич услышал над собой противный мужской голос и увидел наклонившееся над ним огромное лицо.
- Ну что, попался голубчик?! –спросил великан довольно усмехаясь.
- Неужели это человек? – подумал с удивлением Сергей Сергеевич. От ужаса у него путались мысли и он не мог понять, явь это или дурной сон .До этого случая, он видел людей лишь издали и они не казались ему таки ми огромными и страшными . –Неужели и я был когда-то таким велика ном?
Мерзкий тип, как окрестил его про себя Сергей Сергеевич, принес его в свое жилье, тоже поразившее его своими размерами. Шкафы были подоб ны высоким скалам, а стол напоминал футбольное поле.
Оглядевшись, Сергей Сергеевич заметил, что в комнате стоят, друг на друге несколько клеток с разными птицами. Одни весело пели, другие ще бетали, третьи клевали корм. А двое пернатых пленников, бились о стенки своей тюрьмы. Пух так и летел в разные стороны.
-Ну, хватит, хватит! – сказал мерзкий тип противным голосом и нак рыл клетку какой-то тряпкой. Сергея Сергеевича человек продержал у се бя несколько дней, но, несмотря на грубый голос, не сделал ему ничего плохого и даже кормил вкусными зернами.
Однажды, накрыв клетку Сергея Сергеевича тряпицей, мерзкий тип куда-то понес его. Сердце Сергея Сергеевича учащенно билось от дурного предчувствия. Клетка раскачивалась туда – сюда и он с трудом удерживал ся, чтобы не упасть с жердочки. Еще раз качнувшись, клетка приняла нор мальное положение.
- Трамвай! -вспомнил Сергей Сергеевич, порывшись в своей памяти. Свалившись с жердочки, он никак не мог вновь взлететь на нее и сидел прижавшись к прутьям своей тюрьмы.
Когда, Мерзкий Тип снял с клетки тряпку, Сергей Сергеевич увидел огромные прилавки, на которых стояло множество клеток с различными птицами. Вся эта живность щебетала, кричала пронзительными голосами, дралась и прыгала с жердочки на жердочку. Сергей Сергеевич не сразу по нял, что они находятся на птичьем рынке.
Хотя Мерзкий Тип не вызывал у него симпатии, сердце Сергеевича сжалось от мысли, что его собираются продать.
-Ах, почему я тогда не умер! – с сожалением подумал он.
Вдоль прилавков ходили люди и с любопытством разглядывали пленни ков. Как правило, всех интересовали экзотические птицы, в основном по пугаи, разряженные в яркие перья. Неожиданно к его клетке подбежали две девочки. Они были намного меньше Мерзкого Типа, а потому страха у Сергея Сергеевича не вызывали.
- Ой, посмотри какая красивая птичка! – воскликнула одна из них. Давай купим!
Вторая, тоже заинтересовавшись, пыталась просунуть палец сквозь пру тья клетки.
-Тю, тю, - тю – защебетала она, подражая птичьему пению, вплотную прижавшись к клетке.
Такая фамильярность совсем не понравилась Сергею Сергеевичу и он ото двинулся к противоположенной стенке.
- Давай лучше попугайчика купим.. Научим его говорить!- предложила первая девочка и они быстро упорхнули.
Сергей Сергеевич уже склевал все, что ему насыпал Мерзкий Тип и те перь ощущал в желудке пустоту. В это время к ним подошла женщина. Сна чала Сергею Сергеевичу показалось, что у нее огромные глаза, но, когда она наклонилась к его клетке, он понял, что она в очках.
Глаза у нее были добрые, внимательные и очень грустные. И грусть эта отозвалась в маленьком сердечке Сергея Сергеевича и он сразу почув ствовал к ней симпатию. Такая не могла обидеть! И он пожелал, чтобы именно она купила его, если это неприменно должно было случиться.
-Это какая птичка?
-Щегол.
-Это они обо мне, что ли? – С удивлением подумал Сергей Сергеевич
- А чем его кормить? - спросила женщина .
-Семечками, - ответил Мерзкий Тип, – Только с начала растолките их.
-И все? - удивилась женщина. – А фрукты или ягоды он ест?
-Может быть, и ест, не знаю…- ответил Мерзкий Тип.
Оказавшись в маленькой клетке, Сергей Сергеевич очень испугался - неужели она будет держать меня в этой мышеловке? – с ужасом подумал он.
На какой – то миг руки Мерзкого Типа и новой хозяйки затмили весь мир.Так как ни убежать, ни улететь, ни спрятаться было некуда, Сергей Сергеевич только втянул голову в плечи.
-Ну, ну, не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю, - ласковым голосом проговорила женщина и опустила клетку на дно сумки. Опять стало темно. Мрак довил, прижимал ко дну клетки. У него даже дух захватило и он жало бно пискнул.
Приоткрыв клетку, женщина посмотрела на него и сказала:
-Потерпи, скоро мы приедем домой. Если не хочешь, я не буду закры вать сумку .
Сергей Сергеевич не видел, как Мерзкий Тип презрительно усмехнул ся. Хотя он много лет ловил птиц, он не испытывал к ним никаких чувств, ни симпатии, ни жалости. Для него главным было лишь то, чтобы у птиц был товарный вид.
Из своего подземелья Сергей Сергеевич не видел окружающего, но па мять подсказала ему, что они сели в троллейбус и теперь, мерно покачива ясь, куда-то плыли. Когда они на конец добрались до дома и новая хозяйка вытащила клетку из сумки, Сергей Сергеевич невольно зажмурился от яр кого света. Они находились в огромной светлой комнате, на столе которой стояла большая клетка. Приставив к ней переноску, женщина подняла дверцу, сказав при этом:
-А ну-ка, вылетай!
Сергей Сергеевич не заставил повторять это дважды и смело прыгнул в новое жили ще. Клетка была такой большой, что на какое-то мгновение ему показалось, что его выпустили его на волю. Но увы, со всех сторон были ненавистные железные прутья.
В животе противно урчало и он, интуитивно, бросился к кормушке, но увы, она была пуста…Он даже свистнул от недовольства.
-Сейчас, сейчас, маленький, - стала успокаивать его хозяйка, - подожди немножко.
Вернулась она довольно быстро, что-то неся в обеих руках. В одной кор мушке оказа лись семечки, а в другой булка, смоченная молоком.
-Наконец- то я поем нормальной пищи! -обрадовался Сергей Сергее вич.
От переживаний, выпавших на его долю, Сергей Сергеевич был страшно возбужден и в то же время утомлен. Досыта наевшись и почувствовав умиротворение, он, поджав лапки, опустился на жердочку и уснул.
Сергею Сергеевичу приснился странный сон, будто он вернулся в свою квартиру, но уже в качестве птицы. Он не помнил, как открыл двери, но, влетев в нее, прямиком направился к клетке с попугаем .Надо было сроч но кормить Кешу, но он не мог этого сделать. Ему было не по силам даже открыть клетку. Он и так и сяк прижимал клювом защелку, но все было напрасно. А бедный Кеша умирал с голоду. Он сидел не шевелясь на полу клетки, никак не реагируя на Сергея Сергеевича.
-Сейчас…сейчас…- повторял Сергей Сергеевич, продолжая сражаться с дверцей. Наконец, под его упорным натиском, защелка сдалась, но, когда он вскочил в клетку, Кеша уже лежал на брюшке, вытянувшись во весь рост…
-Прости меня, Кеша – сказал Сергей Сергеевич и проснулся.
В комнате горел свет. Сидя возле настольной лампы, хозяйка читала. Заметив, что он зашевелился, она сказала:
- Выспалась моя птичка?
Голос у нее был все таким же тихим и добрым, но Сергеем Сергеевичем вдруг обуяла злость ко всему миру, к людям и этой, наверное, доброй жен щине. Она продолжала что-то говорить, но у него словно помутился разум. Он хотел только одного, во что бы то ни стало сломать эту ненавистную решетку и он стал, тщетно биться о прутья клетки. Но, кроме усталости и боли, это ничего не принесло. А женщина все время стояла возле клетки, умоляюще повторяя:
-Ну, птичка, не надо так…не надо…
Мельком взглянув на нее, Сергей Сергеевич заметил, как у нее из под очков выкатились две крупные слезы, но он был безутешен. К своей тюрьме Сергей Сергеевич привык довольно быстро. Правда, его Вселен ная была ограничена четырьмя углами и решетчатым потолком, но он был благодарен своей хозяйке за то, что она избавила его от необходи мости искать еду. Кроме того, в комнате, где он теперь жил, никогда не шел дождь, не дул пронизывающий ветер, с которым ему приходилось бороться, чтобы не быть унесенным в неведомые края. Однако, он очень скоро понял, что даже не очень сытая свобода, лучше сытой неволи.
Клетка, в которой теперь он жил, стояла на высоком табурете возле самого окна, через которое он смотрел на мир. За окном росли высокие деревья и кусты, по которым прыгали его пернатые сородичи. Под самой форточкой висела кормушка, в которую хозяйка сыпала хлебные крошки, крупу и семечки. Стоило ей насыпать корм и отойти от окна , как к нему со всех сторон слетались разные птицы. Чаще всего появлялись вездесу щие воробьи. Они вечно ссорились и даже дрались. Более деликатными были синицы. Они никогда не скандалили с воробьями, терпеливо дожи даясь, когда те улетят.
Иногда появлялись какие-то другие птицы, которых он не знал. Сини цы всегда прилетали парами, а то и стайками. Иногда что-то спугивало их и они с писком куда-то уносились. Сергею Сергеевичу становилось груст но. Ему так хотелось полететь вместе с ними.
Вечерами, когда окно закрывалось шторами, и в комнате загорался свет, он, от нечего делать, разглядывал жилье хозяйки. Мебель, стенные часы, фотографии в рамках напоминали ему что-то далекое и очень прият ное. Кажется у него, когда-то была похожая комната, но он ее почему-то потерял. Почему это случилось, Сергей Сергеевич уже не мог вспомнить.
Хозяйка каждый вечер включала телевизор, в котором шла какая-то, уже не понятная Сергею Сергеевичу жизнь. Его больше привлекала музы ка, которая тревожила душу, навевавшая неясные, но приятные воспоми нания. Очень часто хозяйка, недосмотрев фильма, выключала телевизор и садилась возле настольной лампы с книгой.
Но часто и книга оставалась лежать нераскрытой, а хозяйка, устремив свой грустный взгляд в заоблачные выси, думала о чем-то невеселом. И лицо ее было задумчивым и грустным. Глядя на нее, Сергей Сергеевичу очень хотелось спросить, о чем она грустит, кого вспоминает и кого ждет. Но вместо слов из его горлышка вырывалось невнятное щебета нье, кото рого она не понимала, видимо, чувствовала, что он обращается к ней и спрашивала:
-О чем ты, птичка? Хочешь я тебе яблока дам? – и уходила в кухню, а через несколько минут, между прутьями клетки появлялся ломтик души стого яблока, которым Сергей Сергеевич с удовольствием лакомился. Ведь он не знал, что щеглы не едят яблок!
Иногда память возвращалась к нему и он вновь осознавал себя че ловеком. Но это не доставляла радости, наоборот, пугало его. Казалось полнейшим бредом, что он Сергей Сергеевич, человек с высшим обра зованием, сидит на жердочке в клетке! И не может ни ходить, ни гово рить. Ну, хотя бы со своей хозяйкой, сидя за чашкой чая.
Почему-то к ней почти никто не приходил. Она только по телефону разговаривала с какой-то Люсей, которая тоже никогда у нее не бывала .И хотя это было незнакомое, чужое имя, неизвестно кому принадлежащее, Сергей Сергеевич стал мысленно называть им свою хозяйку. Так он чув ствовал себя более независимо. Хотя, с другой стороны, кому-то принад лежать было лучше одиночества…
Глядя на красивую пестренькую птичку, Люся не могла догадаться, какие мысли бродят в этой маленькой головке. У Люси был маленький приемничек, который стоял на столе, из которого весь день лилась му зыка. То веселая, то грустная. Иногда она казалась знакомой, иногда нет. Но, в любом случае, Сергею Сергеевичу было приятно ее слушать.
Она будила в его душе какие-то ускользавшие воспоминания, вызывая приятную грусть. Однажды, заслушавшись он, неожиданно для себя, стал подсвистывать.С начала тихо и робко, потом все громче и громче, пока не разлился во весь голос трелью.
Услышав его пение, Люся обрадовалась. Она воскликнула:
-Ах, как птичка хорошо поет! Ай, какая у меня птичка!
Поняв, что его хвалят, Сергей Сергеевич запел с еще большим усердием. Ему и самому нравилось собственное пение. Оно стало для него приятной неожиданностью. С этого для он стал петь ежедневно, даже без музыки. И с каждым днем его пение становилось все заливистее и причудливие.
Заслышав его пение, Люся оставляя свою работу, подходила к клетке и, слегка наклонив голову, слушала его. Однажды, проснувшись, и посмот рев в окно, Сергей Сергеевич увидел, что вся земля покрылась белым пу шистым снегом. От этой девственной красоты на душе стало холодно и не уютно. Казалось, что не него надвинулось что-то неведомо-зловещее. Но стоило выглянуть солнцу, и картина преображалась. Снег сверкал, искрил ся, как тысячи драгоценных камней. Постепенно он стал таять и падал с де ревьев большими кусками. Неожиданно, Сергей Сергеевич вспомнил дет ство, солнечный зимний день, парк, лыжи и улыбающуюся маму. Такую дорогую и милую… Но, в следующий же момент, все исчезло. Остались лишь мокрые, почерневшие ветки деревьев и крики одиноких ворон .
Однажды вечером, Люся почему-то не стала включать телевизор, а сняла со стены гитару и, сев на тахту стала тихо перебирать струны. Потом она запела незнакомую, но очень близкую грустную песню:
Дни куда-то бегут торопливо
Растворяясь бесследно, как дым
Жизнь прошла в ожидании дива
Разминулась я, видимо, с ним…
Уловив момент, Сергей Сергеевич стал подпевать Люсе и так они пели пока не закончилась эта грустная песня. Потом Люся спела еще и еще одну песню, но все они были отражением ее невеселой одинокой жизни, а пото му отзывались в маленьком сердечке Сергея Сергеевича.
Днем Люся уходила в магазин и он оставался один. Становилось сов сем грустно. Он боялся, что однажды Люся уйдет и больше никогда не вер нется. Но она возвращалась и, открывая входную дверь, окликала его:
-Птичка, твоя мама пришла!
Иногда Люся доставала толстый альбом и, перелистывая его страни цы, задумчиво гля дела на родные лица. Мысли уносили ее в далекое про шлое. В этот момент ему особенно хо телось вернуться к своему человече скому бытию. Подойти к Люсе и, взяв ее руку, сказать:
-Люся, у меня тоже никого нет и я совсем один…
Дни становились все короче, все раньше занавешивалось окно, рань ше загорался свет и серенькие зимние дни, мелькали чередой, унося па мять прошлой человеческой жизни.
Настала весна. Люся распечатала окно и с улицы, явственно стал до носиться птичий гомон. Сергея Сергеевича коснулся легкий весенний ве терок, принесший с собой тревожное волнение и ему вновь захотелось на волю. Туда, где весело перекликались его пернатые со братья, летая меж, начинавших зеленеть, деревьев.
Иногда Люся насыпала крошки прямо на подоконник и к самой клет ке слетались птицы. Они бойко клевали, о чем-то переговариваясь. Ссори лись и тут же мирились.Некоторые из них заглядывали ему в клетку, пыта ясь добраться до его корма. Посягательство на его собственность, возмуща ло и сердило Сергея Сергеевича и он, возмущенно пища, норовил просу нуть клюв сквозь решетку, чтобы кого-нибудь клюнуть. Но они были на воле, и легко увертываясь, улетали.
Большие серые вороны, с громкими криками, строили гнездо на бли жайшей от него березе. Они то и дело проносились мимо с пучками сухой, прошлогодней травы и прутьями. Сергей Сергеевич боялся их и в то же время завидовал. Теперь он давно не пел, сидя с вытянутой шейкой, он с большим интересом и завистью наблюдал за жизнью птиц. По мере того, как эта жизнь становилась все интенсивнее, в его душе росли тоска и чув ство безысходности.
Однажды, на наружный подоконник, почти рядом с его клеткой, села красивая птичка. Она все время вертелась и весело щебетала. Сергей Серге евич признал в ней свою прошлогоднюю знакомую из парка.
-Мне кажется, мы с вами уже встречались: - спросил он с волнением.
-Знакомы? - удивилась красавица. – Не, по-моему, мы не знакомы, -ответила она, мельком взглянув на Сергея Сергеевича.
- Разве вы не жили прошлым летом в парке?
- Жила, но вас я не знаю, - равнодушно ответила птичка и упорхнула.
Несколько раз он пытался знакомиться и с другими, прилетавшими к его окну, птицами. Но их интересовал только его корм. Иногда они забирались даже на верх его клетки, пытаясь добраться до корма, но, поняв всю тщет ность своих усилий, улетали.
Видя, что ее любимая птичка грустит, Люся спрашивала с участием:
- Ну – что ты, мой хороший, молчишь? Почему не поешь? Скучно со мной? Ты уж прости меня, что я обрекла тебя на одиночество…
Не в силах ответить ей, Сергей Сергеевич молчал. Простить людям свой плен он не мог, но видя, что Люся тоже грустить, жалел ее.
Подошло к концу лето. Под самыми окнами покачивались большие жел тые цветы. Все еще летали бабочки и жужжали шмели, но тоска Сергея Сергеевича становилась все невыносимее.
Одиночество прожигало огнем его маленькое сердечко, иссушая его .У него пропал аппетит, он почти ничего не ел. Даже булка, смоченная мо локом, вызывала у него отвраще ние. И душистый сладкий клевер, кото рый ему приносила Люся, казался горьким.
Как-то на его окно вновь прилетела птичка, похожая на его знакомую. Пытаясь удержать свою мечту, Сергей Сергеевич, не сознавая что делает, бросился грудью на прутья клетки, но лишь больно ударившись, упал на дно клетки. Он хотел подняться, чтобы вновь атаковать ненавистную пре граду, но не смог подняться. Он так и остался лежать с широко распростер тыми крыльями. Услышав шум, прибежала Люся. Она открыла дверцу и бережно взя ла в руку своего пленника.
Раньше он никогда не разрешал дотрагиваться до него, но сейчас теп ло ее рук было желанным. Тепло, которого он так и не испытал за две свои жизни. Сложив крылышки и блаженно потянувшись, он закрыл глаза, успев еще услышать, как Люся, целуя его, сказала:
- Прости меня…
После этого, Душа Сергея Сергеевича, освободившись из маленького пти чьего тельца, понеслась куда – то вверх, в заоблачные дали, к заворажи вающему свету и радости. Она все летела и летела, пока не растворилась в чудесном сиянии, чтобы когда – нибудь вновь вернуться на землю в новом обличии.
делами города.
Сергей Сергеевич, проблуждав весь день без цели медленно возвращал ся домой. Усталость, заглушив тоску, постепенно перешла в легкую грусть. Сейчас им владели только два чувства – голода и желания упасть на свою одинокую кровать и забыться сном.
После смерти матери дом утратил свое тепло и уют. Кроме волнистого попугайчика Кеши, никто не радовался его приходу. Никто ни о чем его не
спрашивал, не говорил ласковых слов. Сергею Сергеевичу было уже сорок пять, но он не мог бы ответить, как могло так получиться, что за всю свою жизнь, он так и не встретил свою любовь и не женился.
Быть может причина была в том, что он ждал встречи с какой -то нео быкновенной девушкой? Мечтал о горячих поцелуях и крепких объятиях. Потом он стал думать просто о доброй отзывчивой женщине, которая мог ла бы скрасить его жизнь. В конце - концов осталась лишь тоска по эфемер ному существу, которого ему не суждено было встретить.
А как хотелось, хоть немного тепла, заботы и веры, что ты кому-то ну жен. Хотелось, возвращаясь домой, Сергей Сергеевич представлял, как он о ком-то заботиться, дарить по дарки, баловать…
Откроет дверь, включит свет, окинет взглядом полутемную пустую комнату и, вздох нув, отправится на кухню разогревать ужин. Только на миг, когда попугайчик спросит его – кто пришел? – он улыбнется ему, от ветив – это я, Кеша!
В кабине лифта, кроме него, тоже никого не было и он вновь подумал о том, что от одиночества некуда не скрыться. Где-то на уровне пятого эта жа в лифте что-то противно заскрежетало. Лифт дернулся, но продолжал подниматься. После этого раздался оглушительный звон рвущегося троса и, оторвавшаяся кабина, с ужасающей скоростью понеслась вниз…
Смерть Сергея Сергеевича была мгновенной. Он даже не почувство вал боли. Уже в следующий момент, он стремительно взлетел вверх к лест ничному окну.
По восточным религиозным канонам, Душа умершего человека, не вы полнившая сво его земного предназначения, вселяется в тело новорожден ного, для следующей жизни. И так, до тех пор, пока не удостоится вечного бессмертия в ином, светлом Мире. Однако по добное ожидает не каждого. Злые, жестокие и грешные Души, попадают в тела различных животных. Кто-то становится гиеной, кто-то червем, которые уже не способны заслужить по вторной жизни . Душа, лишившаяся возможности вернуть се бе человеческую сущность будет влачить жалкое существование, пока кто-нибудь не наступит на эту тварь и не раздавит ее.
Но, вопреки этим законам и православной вере, когда Душа должна ли бо вознестись на небо, либо провалиться в Ад, Сергей Сергеевич преврати лся в красивую маленькую птичку. Свое перевоплощение Сергей Сергее вич осознал, сидя на открытом лестничном окошке. Сначала он никак не мог понять, что с ним произошло. Почему окно превратилось в огромную стеклянную стену, а сам он стал таким маленьким.
Его вновь возрадившаяся Душа не должна была помнить о прошлой жизни, но он, превратившись в птицу, продолжал ощущать себя челове ком. Неожиданно он услышал громкое жужжание и движение воздуха, пос ле чего рядом с ним село отвратительное насекомое. По человеческим меркам оно было размером с кошку. У него были страшные лохматые ла пы и огромные фасетные глаза, глядящие сразу во все стороны. Сергей Сергеевич, пораженный размерами насекомого, не сразу признал в нем муху.
Он с самого утра ничего не ел и в желудке противно сосало, но ему не пришло даже в голову, что он может поймать и съесть это насекомое. Же лая ее прогнать, он хотел махнуть рукой, но вместо руки поднялось вверх крыло. Это было ужасно. Вместо пальцев торчали перья.
– Наверное мне это снится. Ведь такого не может быть! – подумал он. Но то, что его окружало, было таким реально привычным, что могло быть только реальностью.
Посмотрев вниз, он увидел на земле стайку воробьев что-то торопли во клевавших. Повинуясь обретенному инстинкту, абсолютно не связан ным с его мышлением, Сергей Сер геевич, расправив крылья, красиво спланировал, но, не рассчитав, сел прямо на головы воро бьям, вызвав этим бурное возмущение.
Кое-кто даже вспорхнул от неожиданности, но тут же сел, вновь при нявшись клевать. Отскочив в сторону, Сергей Сергеевич стал разгляды вать то, что они клевали. Как ему показалось, это были какие-то желтые плоды похожие на бильярдные шары, величиной чуть поменьше кулака. От удивления он чирикнул. В ответ он услышал тоже чириканье, но не по нял, что ему сказали.
-Что это такое? – удивленно спросил Сергей Сергеевич.
-Ты что, дурак что - ли? Пшена никогда не видел?! – ответил ему ка кой-то воробей - грубиян.
-Такого крупного, никогда! – пискнул Сергей Сергеевич.
-Ну, вот и радуйся! Чирикнул тот же воробей.
-Чему тут радоваться?!
–Я просто не представляю, как можно есть сырую крупу! Ее же варить надо!…
Все это пронеслось у него в голове, а с языка сорвалось какое-то щебе танье. Но, не смотря на это, его все-таки поняли и кто-то откликнулся нас мешливо:
- Подумаешь, аристократ!
Но голод не тетка и Сергей Сергеевич стал клевать сырые зерна. Про глотив несколько штук, он чуть не подавился. –Надо поискать что-то дру гое, - подумал он. На свое счастье он увидел остаток крошек, которые и стал подбирать. По крайней мере, это было уже что-то привычное.
Сергею Сергеевичу очень не понравилось поведение воробьев. Они от нимали друг у друга куски хлеба, дергали за хвосты и ругались. Чтобы по пасть в середину, просто прыга ли по спинам своих собратьев. Причем, все это сопровождалось сердитым чириканьем и писком.
Слегка подкрепившись, Сергей Сергеевич почувствовал жажду. Он пе релетел к луже, но, заметив, что вода мутная, пить не стал. Кроме того, в лу же купались, брызгаясь, три воробья. Его это страшно возмутило и он по пытался растолковать купальщикам, что в воде, которую пьют, нельзя ку паться. Все это он просвистел и прочирикал, как умел.
Его дальние родственники, разом повернули к нему головы, будто он сказал что-то неприличное. Кто- то из них спросил его о чем-то, но он опять не понял. У него создалось впечатление, что они говорят на незнако мом ему диалекте. Он воспринял это как горажанин, слышащий речь чело века из глухой деревни. Неожиданно догодавшись о причине, он посмот рел на них, потом на себя и понял, что они только далекие родственники.
Если их перья состояли из коричневого и серого, то его оперение было красивого зеленого цвета. Стало быть он чем-то превосходил их и это при дало ему гордости. Вдруг вся стая воробьев разом поднялась в воздух и с громким криком унеслась, словно подхваченная ветром.
На площадке остался только он один. С недоумением оглядываясь, он пытался догадаться о причине воробьиной паники. И тут он увидел огром ного рыжего тигра, хищно смотрящего на него своими огромными зелены ми глазами. От страха Сергей Сергеевич сел на хвост и, жалостно пискнув, зажмурился. Но потом, следуя обретенному инстинкту, он, почти перед са мым носом хищника, взмыл в воздух.
Покружив над местом, где его чуть не настигла вторичная смерть, он кинулся к дереву, шмякнувшись брюшком на его сук. Тигр бросился было за ним, но, сделав несколько прыжков по дереву, лениво спрыгнул вниз. Он был не настолько голоден, чтобы лезть выше. Только отдышавшись, Сергей Сергеевич сообразил, что он чуть не стал жертвой самого обычного домашнего кота. Взлетев над деревьями, он увидел кружившую стаю птиц и присоединился к ним.
Скоро дома кончились и они оказались в лесу или в большом парке. Из-за изменив шихся масштабов, как себя так и всего окружающего, Сер гею Сергеевичу было трудно определить размеры кущи – куда бы он не посмотрел, все казалось невообразимо огромным.
Неожиданно стая разлетелась в разные стороны и Сергей Сергеевич опять остался один. Вокруг раздавалось пение птиц, которые то и дело пе релетали с дерева на дерево с куста на куст. Отдохнув, он вновь поднялся в воздух. Еще никогда в жизни он не испытывал такого трепетного восторга от простора и свободы. Вряд ли птицы испытывают нечто подобное, ведь они рождены летать и иного им не дано. Лишь обретший крылья человек, способен это оценить. А Душа Сергея Сергеевича все еще оставалась чело веческой, как и разум, позволяющий ему мыслить образно и абстрактно. И все же, он находился уже в промежуточном состоянии. Старое еще не было забыто, а новое не освоено. Многого он еще не знал, не понимал и не умел.
Вокруг было много разных трав с какими-то семенами, вполне при годными для еды. На худой конец вокруг ползала и летала масса мелкой живности. Так что заботы о пропитании не было. Правда, летающих бука шек он ловил и ел с удовольствием, но червяка или гусеницу заставить се бя съесть, не мог.
Полеты приносили ему такое удовольствие, что он летал даже в ущерб своему желудку, Поднявшись высоко в небо, он делал крутой ви раж, а затем, не махая крыльями, круто пикировал, лишь у самой земли снижал скорость и садился на какое-нибудь дерево.
Интуитивно он чувствовал, что необходимо строить гнездо, но де лать этого он не умел, так как научить его было некому. Спал он просто сидя на суку. Но, после того, как он однажды во сне свалился с дерева, Сергей Сергеевич отыскал дупло и, как мог выложил его мхом.
Вылетев в очередной раз из своего нового дома, он увидел красивую птичку и сразу влюбился. Немного смущаясь, он спросил:
-Вы тоже живете в этом парке?
-Да, тут недалеко… - ответила красавица, но он скорее догадался, чем понял смысл сказанного, так как и она тоже говорила на каком-то своем языке.
С этого дня Сергей Сергеевич всячески старался не упускать ее из ви да. Через неделю, он сделал ей предложение, перебраться в его дупло, но она ответила, что не может выйти за него замуж, так как они разной поро ды. Сергей Сергеевич был страшно удивлен. Он никак не мог понять, ка кая между ними разница. Красавица объяснила, что у них разного цвета пе рья и разные шапочки.
-Ну и что же? – удивился он, какое это имеет значение?
Птичка смешно пожала плечиками, грустно добавив:
-Я не знаю, но всем известно, что порода, это очень важно .И потом мы, все -равно, скоро улетаем…
-Куда?
-На юг.
-А я?
-Этого я тоже не знаю… -ответила она и, уже собираясь лететь, добави ла: – К вашему сведению, строят гнезда и женятся весной, а сейчас уже ко нец лета…Порх! И она улетела.
-Так вы не любите меня? – вдогонку крикнул Сергей Сергеевич, но ее уже и след простыл. Не успев обрести подругу, он тут же лишился ее. Для него это было почти трагедией. Как не было у него человеческого счастья, так не стало и птичьего... В утешение оставалась свобода и бескрайний про стор, который вызывал постоянное чувство восторга. Сергей Сергеевич просто упивался им, паря в вышине. Он даже не заметил, как постепенно парк опустел. По всей вероятности, все перелетные птицы улетели в теп лые края. По- прежнему раздавались голоса воробьев и синиц. Их родина была здесь и лететь им было некуда.
А что же он? Должен ли он тоже куда-то лететь, или такие птицы, как он, остаются зимовать в родных краях? – Живут же здесь другие, останусь и я, подумал Сергей Сергеевич. Как он будет жить зимой, у него не было ни малейшего представления. Единственно чем он был обеспечен, так это теп лым домом. А вот чем он будет питаться, когда попрячутся все насекомые и опадут семена, он даже не думал, беспечно порхая в начинавшей желтеть куще. И уж никак не мог предполагать, что в скором времени лишится свободы. А произошло это так.
Как-то прыгая в траве в поисках еще оставшихся насекомых, он наб рел на какой- то маленький домик, из дверей которого пахло очень вкусно. Запах был очень знакомый, домашний, напоминавший о каком-то полуза бытом прошлом. Не задумываясь о происхождении домика, непонятным образом появившемся в парке, Сергей Сергеевич прыгнул внутрь
Но не успел он добраться до лакомства, как за его спиной захлопну лась дверца. Забыв о еде, он бросился назад, но выхода не было. В этот мо мент Сергей Сергеевич услышал над собой противный мужской голос и увидел наклонившееся над ним огромное лицо.
- Ну что, попался голубчик?! –спросил великан довольно усмехаясь.
- Неужели это человек? – подумал с удивлением Сергей Сергеевич. От ужаса у него путались мысли и он не мог понять, явь это или дурной сон .До этого случая, он видел людей лишь издали и они не казались ему таки ми огромными и страшными . –Неужели и я был когда-то таким велика ном?
Мерзкий тип, как окрестил его про себя Сергей Сергеевич, принес его в свое жилье, тоже поразившее его своими размерами. Шкафы были подоб ны высоким скалам, а стол напоминал футбольное поле.
Оглядевшись, Сергей Сергеевич заметил, что в комнате стоят, друг на друге несколько клеток с разными птицами. Одни весело пели, другие ще бетали, третьи клевали корм. А двое пернатых пленников, бились о стенки своей тюрьмы. Пух так и летел в разные стороны.
-Ну, хватит, хватит! – сказал мерзкий тип противным голосом и нак рыл клетку какой-то тряпкой. Сергея Сергеевича человек продержал у се бя несколько дней, но, несмотря на грубый голос, не сделал ему ничего плохого и даже кормил вкусными зернами.
Однажды, накрыв клетку Сергея Сергеевича тряпицей, мерзкий тип куда-то понес его. Сердце Сергея Сергеевича учащенно билось от дурного предчувствия. Клетка раскачивалась туда – сюда и он с трудом удерживал ся, чтобы не упасть с жердочки. Еще раз качнувшись, клетка приняла нор мальное положение.
- Трамвай! -вспомнил Сергей Сергеевич, порывшись в своей памяти. Свалившись с жердочки, он никак не мог вновь взлететь на нее и сидел прижавшись к прутьям своей тюрьмы.
Когда, Мерзкий Тип снял с клетки тряпку, Сергей Сергеевич увидел огромные прилавки, на которых стояло множество клеток с различными птицами. Вся эта живность щебетала, кричала пронзительными голосами, дралась и прыгала с жердочки на жердочку. Сергей Сергеевич не сразу по нял, что они находятся на птичьем рынке.
Хотя Мерзкий Тип не вызывал у него симпатии, сердце Сергеевича сжалось от мысли, что его собираются продать.
-Ах, почему я тогда не умер! – с сожалением подумал он.
Вдоль прилавков ходили люди и с любопытством разглядывали пленни ков. Как правило, всех интересовали экзотические птицы, в основном по пугаи, разряженные в яркие перья. Неожиданно к его клетке подбежали две девочки. Они были намного меньше Мерзкого Типа, а потому страха у Сергея Сергеевича не вызывали.
- Ой, посмотри какая красивая птичка! – воскликнула одна из них. Давай купим!
Вторая, тоже заинтересовавшись, пыталась просунуть палец сквозь пру тья клетки.
-Тю, тю, - тю – защебетала она, подражая птичьему пению, вплотную прижавшись к клетке.
Такая фамильярность совсем не понравилась Сергею Сергеевичу и он ото двинулся к противоположенной стенке.
- Давай лучше попугайчика купим.. Научим его говорить!- предложила первая девочка и они быстро упорхнули.
Сергей Сергеевич уже склевал все, что ему насыпал Мерзкий Тип и те перь ощущал в желудке пустоту. В это время к ним подошла женщина. Сна чала Сергею Сергеевичу показалось, что у нее огромные глаза, но, когда она наклонилась к его клетке, он понял, что она в очках.
Глаза у нее были добрые, внимательные и очень грустные. И грусть эта отозвалась в маленьком сердечке Сергея Сергеевича и он сразу почув ствовал к ней симпатию. Такая не могла обидеть! И он пожелал, чтобы именно она купила его, если это неприменно должно было случиться.
-Это какая птичка?
-Щегол.
-Это они обо мне, что ли? – С удивлением подумал Сергей Сергеевич
- А чем его кормить? - спросила женщина .
-Семечками, - ответил Мерзкий Тип, – Только с начала растолките их.
-И все? - удивилась женщина. – А фрукты или ягоды он ест?
-Может быть, и ест, не знаю…- ответил Мерзкий Тип.
Оказавшись в маленькой клетке, Сергей Сергеевич очень испугался - неужели она будет держать меня в этой мышеловке? – с ужасом подумал он.
На какой – то миг руки Мерзкого Типа и новой хозяйки затмили весь мир.Так как ни убежать, ни улететь, ни спрятаться было некуда, Сергей Сергеевич только втянул голову в плечи.
-Ну, ну, не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю, - ласковым голосом проговорила женщина и опустила клетку на дно сумки. Опять стало темно. Мрак довил, прижимал ко дну клетки. У него даже дух захватило и он жало бно пискнул.
Приоткрыв клетку, женщина посмотрела на него и сказала:
-Потерпи, скоро мы приедем домой. Если не хочешь, я не буду закры вать сумку .
Сергей Сергеевич не видел, как Мерзкий Тип презрительно усмехнул ся. Хотя он много лет ловил птиц, он не испытывал к ним никаких чувств, ни симпатии, ни жалости. Для него главным было лишь то, чтобы у птиц был товарный вид.
Из своего подземелья Сергей Сергеевич не видел окружающего, но па мять подсказала ему, что они сели в троллейбус и теперь, мерно покачива ясь, куда-то плыли. Когда они на конец добрались до дома и новая хозяйка вытащила клетку из сумки, Сергей Сергеевич невольно зажмурился от яр кого света. Они находились в огромной светлой комнате, на столе которой стояла большая клетка. Приставив к ней переноску, женщина подняла дверцу, сказав при этом:
-А ну-ка, вылетай!
Сергей Сергеевич не заставил повторять это дважды и смело прыгнул в новое жили ще. Клетка была такой большой, что на какое-то мгновение ему показалось, что его выпустили его на волю. Но увы, со всех сторон были ненавистные железные прутья.
В животе противно урчало и он, интуитивно, бросился к кормушке, но увы, она была пуста…Он даже свистнул от недовольства.
-Сейчас, сейчас, маленький, - стала успокаивать его хозяйка, - подожди немножко.
Вернулась она довольно быстро, что-то неся в обеих руках. В одной кор мушке оказа лись семечки, а в другой булка, смоченная молоком.
-Наконец- то я поем нормальной пищи! -обрадовался Сергей Сергее вич.
От переживаний, выпавших на его долю, Сергей Сергеевич был страшно возбужден и в то же время утомлен. Досыта наевшись и почувствовав умиротворение, он, поджав лапки, опустился на жердочку и уснул.
Сергею Сергеевичу приснился странный сон, будто он вернулся в свою квартиру, но уже в качестве птицы. Он не помнил, как открыл двери, но, влетев в нее, прямиком направился к клетке с попугаем .Надо было сроч но кормить Кешу, но он не мог этого сделать. Ему было не по силам даже открыть клетку. Он и так и сяк прижимал клювом защелку, но все было напрасно. А бедный Кеша умирал с голоду. Он сидел не шевелясь на полу клетки, никак не реагируя на Сергея Сергеевича.
-Сейчас…сейчас…- повторял Сергей Сергеевич, продолжая сражаться с дверцей. Наконец, под его упорным натиском, защелка сдалась, но, когда он вскочил в клетку, Кеша уже лежал на брюшке, вытянувшись во весь рост…
-Прости меня, Кеша – сказал Сергей Сергеевич и проснулся.
В комнате горел свет. Сидя возле настольной лампы, хозяйка читала. Заметив, что он зашевелился, она сказала:
- Выспалась моя птичка?
Голос у нее был все таким же тихим и добрым, но Сергеем Сергеевичем вдруг обуяла злость ко всему миру, к людям и этой, наверное, доброй жен щине. Она продолжала что-то говорить, но у него словно помутился разум. Он хотел только одного, во что бы то ни стало сломать эту ненавистную решетку и он стал, тщетно биться о прутья клетки. Но, кроме усталости и боли, это ничего не принесло. А женщина все время стояла возле клетки, умоляюще повторяя:
-Ну, птичка, не надо так…не надо…
Мельком взглянув на нее, Сергей Сергеевич заметил, как у нее из под очков выкатились две крупные слезы, но он был безутешен. К своей тюрьме Сергей Сергеевич привык довольно быстро. Правда, его Вселен ная была ограничена четырьмя углами и решетчатым потолком, но он был благодарен своей хозяйке за то, что она избавила его от необходи мости искать еду. Кроме того, в комнате, где он теперь жил, никогда не шел дождь, не дул пронизывающий ветер, с которым ему приходилось бороться, чтобы не быть унесенным в неведомые края. Однако, он очень скоро понял, что даже не очень сытая свобода, лучше сытой неволи.
Клетка, в которой теперь он жил, стояла на высоком табурете возле самого окна, через которое он смотрел на мир. За окном росли высокие деревья и кусты, по которым прыгали его пернатые сородичи. Под самой форточкой висела кормушка, в которую хозяйка сыпала хлебные крошки, крупу и семечки. Стоило ей насыпать корм и отойти от окна , как к нему со всех сторон слетались разные птицы. Чаще всего появлялись вездесу щие воробьи. Они вечно ссорились и даже дрались. Более деликатными были синицы. Они никогда не скандалили с воробьями, терпеливо дожи даясь, когда те улетят.
Иногда появлялись какие-то другие птицы, которых он не знал. Сини цы всегда прилетали парами, а то и стайками. Иногда что-то спугивало их и они с писком куда-то уносились. Сергею Сергеевичу становилось груст но. Ему так хотелось полететь вместе с ними.
Вечерами, когда окно закрывалось шторами, и в комнате загорался свет, он, от нечего делать, разглядывал жилье хозяйки. Мебель, стенные часы, фотографии в рамках напоминали ему что-то далекое и очень прият ное. Кажется у него, когда-то была похожая комната, но он ее почему-то потерял. Почему это случилось, Сергей Сергеевич уже не мог вспомнить.
Хозяйка каждый вечер включала телевизор, в котором шла какая-то, уже не понятная Сергею Сергеевичу жизнь. Его больше привлекала музы ка, которая тревожила душу, навевавшая неясные, но приятные воспоми нания. Очень часто хозяйка, недосмотрев фильма, выключала телевизор и садилась возле настольной лампы с книгой.
Но часто и книга оставалась лежать нераскрытой, а хозяйка, устремив свой грустный взгляд в заоблачные выси, думала о чем-то невеселом. И лицо ее было задумчивым и грустным. Глядя на нее, Сергей Сергеевичу очень хотелось спросить, о чем она грустит, кого вспоминает и кого ждет. Но вместо слов из его горлышка вырывалось невнятное щебета нье, кото рого она не понимала, видимо, чувствовала, что он обращается к ней и спрашивала:
-О чем ты, птичка? Хочешь я тебе яблока дам? – и уходила в кухню, а через несколько минут, между прутьями клетки появлялся ломтик души стого яблока, которым Сергей Сергеевич с удовольствием лакомился. Ведь он не знал, что щеглы не едят яблок!
Иногда память возвращалась к нему и он вновь осознавал себя че ловеком. Но это не доставляла радости, наоборот, пугало его. Казалось полнейшим бредом, что он Сергей Сергеевич, человек с высшим обра зованием, сидит на жердочке в клетке! И не может ни ходить, ни гово рить. Ну, хотя бы со своей хозяйкой, сидя за чашкой чая.
Почему-то к ней почти никто не приходил. Она только по телефону разговаривала с какой-то Люсей, которая тоже никогда у нее не бывала .И хотя это было незнакомое, чужое имя, неизвестно кому принадлежащее, Сергей Сергеевич стал мысленно называть им свою хозяйку. Так он чув ствовал себя более независимо. Хотя, с другой стороны, кому-то принад лежать было лучше одиночества…
Глядя на красивую пестренькую птичку, Люся не могла догадаться, какие мысли бродят в этой маленькой головке. У Люси был маленький приемничек, который стоял на столе, из которого весь день лилась му зыка. То веселая, то грустная. Иногда она казалась знакомой, иногда нет. Но, в любом случае, Сергею Сергеевичу было приятно ее слушать.
Она будила в его душе какие-то ускользавшие воспоминания, вызывая приятную грусть. Однажды, заслушавшись он, неожиданно для себя, стал подсвистывать.С начала тихо и робко, потом все громче и громче, пока не разлился во весь голос трелью.
Услышав его пение, Люся обрадовалась. Она воскликнула:
-Ах, как птичка хорошо поет! Ай, какая у меня птичка!
Поняв, что его хвалят, Сергей Сергеевич запел с еще большим усердием. Ему и самому нравилось собственное пение. Оно стало для него приятной неожиданностью. С этого для он стал петь ежедневно, даже без музыки. И с каждым днем его пение становилось все заливистее и причудливие.
Заслышав его пение, Люся оставляя свою работу, подходила к клетке и, слегка наклонив голову, слушала его. Однажды, проснувшись, и посмот рев в окно, Сергей Сергеевич увидел, что вся земля покрылась белым пу шистым снегом. От этой девственной красоты на душе стало холодно и не уютно. Казалось, что не него надвинулось что-то неведомо-зловещее. Но стоило выглянуть солнцу, и картина преображалась. Снег сверкал, искрил ся, как тысячи драгоценных камней. Постепенно он стал таять и падал с де ревьев большими кусками. Неожиданно, Сергей Сергеевич вспомнил дет ство, солнечный зимний день, парк, лыжи и улыбающуюся маму. Такую дорогую и милую… Но, в следующий же момент, все исчезло. Остались лишь мокрые, почерневшие ветки деревьев и крики одиноких ворон .
Однажды вечером, Люся почему-то не стала включать телевизор, а сняла со стены гитару и, сев на тахту стала тихо перебирать струны. Потом она запела незнакомую, но очень близкую грустную песню:
Дни куда-то бегут торопливо
Растворяясь бесследно, как дым
Жизнь прошла в ожидании дива
Разминулась я, видимо, с ним…
Уловив момент, Сергей Сергеевич стал подпевать Люсе и так они пели пока не закончилась эта грустная песня. Потом Люся спела еще и еще одну песню, но все они были отражением ее невеселой одинокой жизни, а пото му отзывались в маленьком сердечке Сергея Сергеевича.
Днем Люся уходила в магазин и он оставался один. Становилось сов сем грустно. Он боялся, что однажды Люся уйдет и больше никогда не вер нется. Но она возвращалась и, открывая входную дверь, окликала его:
-Птичка, твоя мама пришла!
Иногда Люся доставала толстый альбом и, перелистывая его страни цы, задумчиво гля дела на родные лица. Мысли уносили ее в далекое про шлое. В этот момент ему особенно хо телось вернуться к своему человече скому бытию. Подойти к Люсе и, взяв ее руку, сказать:
-Люся, у меня тоже никого нет и я совсем один…
Дни становились все короче, все раньше занавешивалось окно, рань ше загорался свет и серенькие зимние дни, мелькали чередой, унося па мять прошлой человеческой жизни.
Настала весна. Люся распечатала окно и с улицы, явственно стал до носиться птичий гомон. Сергея Сергеевича коснулся легкий весенний ве терок, принесший с собой тревожное волнение и ему вновь захотелось на волю. Туда, где весело перекликались его пернатые со братья, летая меж, начинавших зеленеть, деревьев.
Иногда Люся насыпала крошки прямо на подоконник и к самой клет ке слетались птицы. Они бойко клевали, о чем-то переговариваясь. Ссори лись и тут же мирились.Некоторые из них заглядывали ему в клетку, пыта ясь добраться до его корма. Посягательство на его собственность, возмуща ло и сердило Сергея Сергеевича и он, возмущенно пища, норовил просу нуть клюв сквозь решетку, чтобы кого-нибудь клюнуть. Но они были на воле, и легко увертываясь, улетали.
Большие серые вороны, с громкими криками, строили гнездо на бли жайшей от него березе. Они то и дело проносились мимо с пучками сухой, прошлогодней травы и прутьями. Сергей Сергеевич боялся их и в то же время завидовал. Теперь он давно не пел, сидя с вытянутой шейкой, он с большим интересом и завистью наблюдал за жизнью птиц. По мере того, как эта жизнь становилась все интенсивнее, в его душе росли тоска и чув ство безысходности.
Однажды, на наружный подоконник, почти рядом с его клеткой, села красивая птичка. Она все время вертелась и весело щебетала. Сергей Серге евич признал в ней свою прошлогоднюю знакомую из парка.
-Мне кажется, мы с вами уже встречались: - спросил он с волнением.
-Знакомы? - удивилась красавица. – Не, по-моему, мы не знакомы, -ответила она, мельком взглянув на Сергея Сергеевича.
- Разве вы не жили прошлым летом в парке?
- Жила, но вас я не знаю, - равнодушно ответила птичка и упорхнула.
Несколько раз он пытался знакомиться и с другими, прилетавшими к его окну, птицами. Но их интересовал только его корм. Иногда они забирались даже на верх его клетки, пытаясь добраться до корма, но, поняв всю тщет ность своих усилий, улетали.
Видя, что ее любимая птичка грустит, Люся спрашивала с участием:
- Ну – что ты, мой хороший, молчишь? Почему не поешь? Скучно со мной? Ты уж прости меня, что я обрекла тебя на одиночество…
Не в силах ответить ей, Сергей Сергеевич молчал. Простить людям свой плен он не мог, но видя, что Люся тоже грустить, жалел ее.
Подошло к концу лето. Под самыми окнами покачивались большие жел тые цветы. Все еще летали бабочки и жужжали шмели, но тоска Сергея Сергеевича становилась все невыносимее.
Одиночество прожигало огнем его маленькое сердечко, иссушая его .У него пропал аппетит, он почти ничего не ел. Даже булка, смоченная мо локом, вызывала у него отвраще ние. И душистый сладкий клевер, кото рый ему приносила Люся, казался горьким.
Как-то на его окно вновь прилетела птичка, похожая на его знакомую. Пытаясь удержать свою мечту, Сергей Сергеевич, не сознавая что делает, бросился грудью на прутья клетки, но лишь больно ударившись, упал на дно клетки. Он хотел подняться, чтобы вновь атаковать ненавистную пре граду, но не смог подняться. Он так и остался лежать с широко распростер тыми крыльями. Услышав шум, прибежала Люся. Она открыла дверцу и бережно взя ла в руку своего пленника.
Раньше он никогда не разрешал дотрагиваться до него, но сейчас теп ло ее рук было желанным. Тепло, которого он так и не испытал за две свои жизни. Сложив крылышки и блаженно потянувшись, он закрыл глаза, успев еще услышать, как Люся, целуя его, сказала:
- Прости меня…
После этого, Душа Сергея Сергеевича, освободившись из маленького пти чьего тельца, понеслась куда – то вверх, в заоблачные дали, к заворажи вающему свету и радости. Она все летела и летела, пока не растворилась в чудесном сиянии, чтобы когда – нибудь вновь вернуться на землю в новом обличии.