Окна
От Антон Петровича ушла жена. Любви между супругами не было давно. Их союз, только с трудом можно было назвать семьей. Каждый жил собственными интересами. Так уж сложилось, что у жены были свои дру зья. Своя компания, в которой Антон Петрович никогда не бывал. Жену не интересовали ни его дела, ни проблемы. Так и жили рядом, как соседи, по ка Алевтина не встретила близкого ей человека. Кто он, кем работает, Ан тон Петрович не знал. Впрочем, это его мало интересовало. Из всей этой истории, было неприятным пожалуй только нарушение жизненного укла да, от чего он, в первое время, чувствовал некоторую растерянность.
Впрочем было жаль еще и дочь, которую Антон Петрович искренне любил. К сожалению, даже она не связывала родителей. Несмотря на свои один надцать лет, у нее было много общего с матерью. Она уже интересо валась нарядами и придавала большое значение тому, что говорят о них люди. К разводу дочь отнеслась с удивительным равнодушием, без всяко го сожаления, что больно задевало Антона Петровича.
Ну ладно, не сошлись характерами с женой, но любимая дочь должна была как-то отреагировать на крушение их семьи. Жена, не требуя размена, предпочла просто уйти к матери, которая, после смерти мужа, жила одна в двухкомнатной квартире. И вот, они ушли и дома поселилась какая-то зло вещая тишина. Ее невозможно было победить ни телевизором, ни звуками радио. Казалось, она притаилась во всех углах, откуда выползала по ночам, наваливаясь на Антона Петровича.
До женитьбы он был жизнерадостным и активным человеком, но две надцать лет су пружеской жизни сильно изменили его. Жена подавляла все его побуждения. Стоило ему что-то предложить, как Альвина сейчас же восклицала: « до чего же ты не практичный человек!» Или: «Ну надо же говорить такие глупости!»
Если Антон Петрович пытался рассказать жене о работе или о том, что его волновало, она махала руками: «Ах, оставь, оставь. Это так не ин тересно!»
Постоянное одергивание отбила у Антона Петровича желание делиться с женой и он становился все сдержаннее и молчаливее. Это ее устраивало. Но он то мечтал не о такой жизни, когда делал предложение милой и ве селой студентке. Хотя Антон Петрович не признался бы никому в том, но любовь, даже в браке, представлялась ему более романтической и таинст венной. Но вот, теперь он остался один… Можно было, конечно, создать новую семью, но в счастье уже не верилось.
-Запить, что ли? –мелькнула спасительна мысль, но Антон Петрович сразу отверг ее. Во-первых он не переносил спиртного, а во-вторых жена не стоила того, чтобы ради нее губить свое здоровье.
-Ладно, все, как- нибудь, образуется! –рассудил он и на том успокоился. А время шло. Теперешний образ его жизни мало чем отличался от того, ко торый он вел до ухода жены. Днем – больница – Антон Петрович был вра чом. Вечером столовая или ресторан. Дома читал или смотрел телевизор. Как-то неожиданно, он увлекся кино. Сперва ходил чтобы не оставаться одному, потом, серьезно заинтересовавшись, стал следить за новыми кар тинами, полюбившихся кинорежиссеров и киноартистов. Так что, если разобраться, он, практически, ничего не потерял. Ведь нельзя потерять того, чего не имеешь!
Как-то, сама -собой появилась новая привычка – стоять перед окном, бездумно глядя в пространство. Впрочем, какие-то мысли несомненно бы ли. Но, если бы его вдруг спро сили, о чем он думает , он не смог бы отве тить. Дом, в котором жил Антон Петрович был старый, немного мрачнова тый. Рядом расстилался пустырь. Поросший сорною травой и ивовыми кус тами. Когда-то здесь стоял еще один дом, но в войну в него попала бомба и он развалился. Руины были довольно быстро разобраны, но, на его месте, почему то, так ничего и не выстроили. И вот, как-то стоя перед окном, Ан тон Петрович увидел бульдозер и машины, которые ездили взад и вперед, увозя с площадки оставшейся кирпич. Через несколько дней появился эс каватор, с натужным урчанием врезавшийся в твердую почву.
Когда Антон Петрович остановился у окна в следующий раз, он заме тил, что рабочие уже кладут фундамент. Потом вся техника со строитель ной площадки была убрана и на ней воцарилась тишина. Антон Петрович подумал даже, что строительство решили прекратить, но, через несколько месяцев, стройплощадка вновь ожила. Появился огромный, очень делови тый подъемный кран. Кабина крановщика находилась на такой недосягае мой высоте, что разглядеть его было невозможно, от чего создавалось впечатление, что кран, как живое существо, двигается по своей воле. Правда, чаще всего, когда Антон Петрович возвращался домой, работа на стройплощадке замирала. Те не менее, каждый день он замечал что-то но вое.
Дом рос, а жизнь Антона Петровича шла своим чередом. Поднима ясь утром, он делал зарядку, пил кофе, слушая при этом последние извес тия. Ровно в восемь выходил из дому. Шел неторопливо, обдумывая пред стоящие дела и решая, что надо сделать в первую очередь. Днем, на работе, он уже не принадлежал себе. Все время надо было о чем -то помнить, что-то предпринимать, куда-то звонить. Возвращаясь он, первым долгом подходил к окну и смотрел, что успели сделать строители за день. Новый дом был крупнопанельным и стены его поднимались не по дням, а по ча сам. За неделю вырастал целый этаж. Не прошло и двух месяцев, как воз вели крышу. Разобрали и увезли кран. Теперь работа велась только вну три. Сроки, видимо, поджимали, так как зачастую работали и по выход ным дням.
Антон Петрович наблюдал за девушками-малярами, одетыми в про сторные комбинезоны, делавшие их неуклюжими и мужеподобными. Они таскали в ведрах шпаклевку и краску. Бегали из одного подъезда в другой болтая и смеясь. Придя домой в канун ноябрских праздников, Антон Петро вич увидел возле нового дома несколько нагруженных, домашним скар бом, машин. Приехали новоселы. День стоял пасмурный. Временами шел то мелкий дождь, то снег, но с улицы, то и дело, долетали смех и обрывки разговора. Дети радостно прыгали возле машин или что-то тащили. Что им было по силам.
И вот. В еще не завешенных окнах, зажглись огни. Вспыхнули трех и пяти рожковые люстры, торшеры, настольные лампы, цветные подвески. А в одном окне загорелся оранжевым светом не модный абажур. Были и голые, сверкавшие своей наготой, лампочки, высвечивающие еще необжи тые, неуютные, углы квартиры. Интересны были и занавесы: однотонные и яркие, в полоску и с цветами. Тюлевые. А, кое-где, белели просто газеты. Многие окна оставались еще темными, видимо, не все еще переехали.
Но, с каждым днем, огней становилось все больше. От нечего делать, Антон Петрович считал их: тридцать, сорок, сорок пять. Долго оставалось на цифре шестьдесят. Потом стало сто. И вот, свет горел уже в каждом ок не. Антон Петрович понимал, что смотреть в чужие окна не тактично, но никак не мог отвести своего взгляда. Это было почти как кино. Он видел, как расставлял мебель, мыли окна, праздновали новоселье. Из открытых форточек доносились музыка и смех…
Антон Петрович смотрел и все будто чего-то ждал. Может быть хоте лось увидеть кого-то знакомого, друга или родственника. Он и сам не знал этого. Чаще всего он останавливал свой взгляд на противоположенном ок не. На нем висели, приятного цвета, занавесы и свет был мягкий и рассеян ный. По всей вероятности это была однокомнатная квартира.
Сперва он подумал, что там живут, неприменно. молодожены. Или мо лодые супруги, но, в скорости, убедился, что кроме одной женщины там ни кого нет. Лицо ее он видел не особенно четко, но, по быстрым движениям и легкой фигуре, сделал вывод, что она еще молода.
Первое время женщина только мелькала в окне. И вновь исчезала. На ней были пере дник и косынка. Устраивалась она долго, недели две. Антон Петрович даже потерял наде жду разглядеть ее получше. И, вдруг, однаж ды, посмотрев на ее окно, он даже вздрогнул от неожиданности. Женщина стояла перед окном в голубом платье и перебирая пальцами, лежащую у нее на груди косу, смотрела в его сторону. Так ему, по крайней мере, показа лось. Наверное это была только случайность, но сердце Антона Петровича вдруг учащенно забилось.
В голове пронеслась еще какая-то неясная, но приятная мысль: -а что, если? Антон Петрович даже лоб потер от волнения. А она стояла и смотре ла, мимо него, куда-то в пространство, как делал он сам. Потом, словно очнувшись, задернула занавес и зажгла свет.
А Антону Петровичу сразу стало грустно. Ощущение было такое, как перед внезапно выключившимся телевизором, по которому, только что, шла интересная передача.
-Что это я? –подумал он с недоумением. Что я о ней знаю? Глупость какая-то! –решил он, но с этого дня, открывая утром или задергивая вече ром занавески, он, каждый раз, бросал взгляд на ее окно, словно чего-то ожидая.
Вставала она раньше его и он, торопливо одевшись, спешил к окну. Стоял и ждал, когда на шторе появится ее легкая тень и она, погасив свет, обеими руками, раздвинет шторы. После этого она, на какое-то время, сто яла перед окном. Ради этого момента, он готов был подолгу ждать. Потом она исчезала и сейчас же вспыхивал свет в кухне. Тогда он опять видел то лько ее тень – зыбкую и расплывчатую.
Вечером, перед тем, как завесить окна, она вновь стояла, устремив свой взгляд в его сторону. Собственно говоря, ей и смотреть то было боль ше некуда, так как их окна были строго противоположены друг другу. Теперь он ,уже довольно явственно, разглядел ее лицо, которое ему сразу понравилось. Пожалуй она не была красива, однако... Во всем ее облике проступало что-то такое миловидное, женственное. Видеть ее для Антона Петровича стало просто необходимостью и он с нетерпением ждал момен та, когда в раме окна вновь появится ее лицо. Это было почти свиданием и, чтобы не пропустить встречи, он перестал даже задерживаться на работе. Но зато, иногда запаздывала она и он. С непонятным ему самому волнением, всматривался в ее темное окно.
Однажды к ней пришли гости. Антон Петрович догадался об этом по теням на той же занавеске. В этот вечер она не стояла возле окна. Подошла и сразу задернула его. Потом у нее в комнате открылась форточка и из нее полились звуки гитары. Антону Петровичу это очень импонировало, но… В то же время, вызывало чувство ревности. Хотелось самому оказаться сейчас за этой занавеской, в ее комнате.
Доктор попытался чем-нибудь заняться: включил, но вновь выклю чил радио. Про бовал читать, но его мысли были там. В незнакомой ему комнате, у незнакомой, но уже чем-то близкой женщины. Был уже первый час ночи, а ее гости все продолжали веселиться. Антон Петрович не пом нил, когда он погасил свет и подошел к окну. Давно онемели от стояния ноги, устала шея, а он, казалось, даже не замечал этого. Наконец, свет в ее комнате погас и Антон Петрович. С облегчением, вздохнул и только хо тел отойти от окна, как занавеска разлетелась в разные стороны и из тьмы, появилась она. Хотя лицо ее вырисовывалось лишь как бледное пятно, ему показалось, что ее глаза устремлены в его сторону. От этой мысли застучало в голове.
-Что за глупый романтизм! Мальчишество! –рассердился на себя Антон Петрович, но от этого ничего не изменилось. Ему захотелось, сломя голо ву, сбежать вниз по лестнице, потом опять подняться до третьего этажа и…, что будет потом, он не знал, только чувствовал, что непременно дол жен увидеть эту женщину вблизи. Но этого он, конечно не сделал и они, ка кое-то время продолжали стоять друг против друга. Антон Петрович, гля
дя на ее туманный облик – в ее комнате свет не горел. Продолжал уве рять себя, что это только его фантазия, наваждение, но его сердце, воп реки уверениям, продолжало учащенно биться. Вдруг туча набежала на лу ну и все погрузилось в кромешную тьму. А когда луна появилась вновь, в окне напротив никого не было. И даже штора была задернута.
Впервые после ухода жены, ложась спать, Антон Петрович не ощутил пустоты, не подумал о том, что ложиться в пустую, холодную постель. И, хотя он еще не был знаком с этой женщиной, одиночество вдруг отступило.
Ольга Александровна почти всю свою жизнь прожила в коммуналь ной квартире. Сперва с матерью, потом с мужем, а когда он умер, одна. Квартира была большая и шумная. Часто возникали ссоры и скандалы – из-за уборки, газовых комфорок, детей и просто по пустякам. Ольга Алек сандровна никогда не вступала в споры, ни с кем не ругалась, однако, обстановка враждебности и недоброжелательности друг к другу, действо вала на нее удручающе. Много лет, как о каком-то не сбыточном счастье, она мечтала об отдельной квартире. Но надежд не питала. Хотя комната у Ольги Александровны была большая, вряд ли мог найтись чудак, который захотел бы поменять квартиру на одну комнату в многона селенной кварти ре. И вдруг, как чудо, разнеслась весть о том, что дом в котором она жила, пойдет на капитальный ремонт, а всех их, расселят.
Предположив, что комнату ей дадут в маневренном фонде, Ольга Александровна испугалась, что окажется вновь со своими соседями. То лько теперь она поняла, как они все ей надоели и даже опротивили. Об думав ситуацию, она решила, что единственным приемлемым вариантом просить в Исполкоме, чтобы ее поселили с двумя старушками-пенсионер
ками. Правда она предвидела, что вся уборка квартиры ляжет на ее плечи, все же это бы ло лучше, чем вновь жить со склочниками и пьяницами. Когда же она пошла со своим за явлением в жилотдел, то вдруг узнала, что ей дают однокомнатную квартиру.
-Правда, комната немного меньше вашей, -заметил председатель, но зато вы будете жить одна без соседей!
Ольга Александровна просто не знала как благодарить за такое счастье. Ведь судьба всех одиночек – посмертно жить в коммунальной квартире. Она не могла поверить в свое счастье. даже получив на руки ордер. Ей все время казалось, что, неприменно, что-то случится и квартиру у нее отби рут. Но вот настал день, когда Ольга Александровна получила ключи от собственной квартиры. Друзья и сослуживцы помогли ей переехать. Двигали ме бель и забивали первые гвозди. А потом, выпив за ее счастли вое житье на новом месте, ушли. И вот она, первый раз в жизни, осталась одна. Невольно прислушалась – в соседних квартирах стояла тишина. Видимо их жильцы еще не переехали. Ольга Александровна вышла на кух ню – никого! Нет, к этому сразу невозможно было привыкнуть! От нечего делать, вошла в ванную. Открыла кран, из которого, зашелестев, полилась горячая вода. Ольга Александровна улыбнулась. Ей вдруг вспомнилась статья, какого-то социалистического фанатика, который пытался уверить читателей, что любовь к домашнему уюту и иметь свое, отдельное жилье, мещанство и что люди должны жить сплоченно, общо, более высокими идеалами. Слава Богу, на то время у него не нашлось единомышленников.
-Что за глупость! –вслух подумала Ольга Александровна. Может быть это и малень кое, незаметное для других счастье, но, все -таки счастье жить так, как хочется тебе, никому не мешая и ни от кого не зависеть.
Дома был ужасный беспорядок, но Ольгу Александровну это ничуть не волновало. Наоборот. Ей даже нравилось, что ее вещи стоят посреди до роги, а ей никто не может сделать замечания.
Насладившись своей свободой, она принялась за уборку. Шли дни и квартира ее принимала жилой вид. На кухонных полках заблестела посуда, появились занавесочки. И, что бы она не делала, в ее душе не угасала ра дость, и она невольно восклицала:
-Хорошо-то как!
Только теперь она смогла хорошенько рассмотреть противоположен ный старинный дом, с красивыми балконными решетками, итальянскими окнами и лепным карнизом. Видимо он был построен очень давно, скорее всего еще до революции. Стены его потемнели, поржавела кровля, и, все же, он был красив. Она невольно подумала, что и жильцы в нем, наверное, старые и мебель у них старинная. Какие -нибудь резные буфеты, горки, кре сла на львиных лапах. И жизнь, как в прошлом столетии, течет размеренно и неспешно…На какое-то мгновение ей стало даже неловко за своего пря молинейного архитектурного монстра. Таким он, по крайней мере казался рядом с этим, пусть состарившимся совершенством прошлого столетия. Потом мысли ее переключились на что-то свое, близкое и она, быстро за дернув штору, выключила торшер.
Забравшись с ногами на диван, Ольга Александровна взялась за книгу. Дома было тепло и уютно, но вдруг, как-то совсем неожиданно, она ощути ла холодок то-ли тоски, то-ли печали. И квартира стала казаться уже не уютным гнездышком, а необитаемым островом, вокруг которого, на много километров, ни огня. Ни человеческого голоса…
Кроме квартирных склочников и пьяниц, из ее жизни ушли приветливые супруги Степановы, добрые ласковые старушки, наивная Лидочка и общес твенный кот Мурзик, питавшийся, по очереди, у всех жильцов, кроме пья ницы Максима. Правда, Ольга Александ ровна ни за какие деньги не согла силась бы вернуться в прежнюю квартиру, но одной, с непривычки, было как-то одиноко. Такова жизнь. Даже что-то плохое, превращается в привы чку. С начала она не хотела признаваться в этом даже сама себе. Но факт был налицо…
Возвращаясь с работы Ольга Александровна каждый раз заглядывала в почтовый ящик, хотя и знала, что писать ей некому. А так хотелось полу чить теплое, ласковое письмо!
Раздумья и грустные мысли, почему-то, всегда настигали, когда она стоя ла около окна. Возможно, что это происходило от того, что окна противо положного дома, рассказывали ей о чьей-то жизни, и она, чуть-чуть, зави довала? Ольга Александровна уже знала, что на третьем этаже, в комнате, на окне которого было много цветов, живет седенькая старушка. В окне ря дом, висело несколько клеток с птицами, хозяином которых был сухонь кий бодрый старичок. На втором этаже, за розовыми занавесками, жила се мья из трех человек: мамы, папы и девочки лет шести. Часто в окне, слов но бабочка, мелькал ее голубой бант. За другим окном, с большим ящиком с засохшими цветочными стеблями, жили братья-двойняшки дошкольно го возраста. Они наклеивали на оконное стекло разные, вырезанные из бумаги, фигурки и часто дрались. А в окне напротив, жил одинокий муж чина. Он часто стоял в задумчивости около окна и курил. Ольге Алексан дровне стало даже казаться что он смотрит на нее. Это было приятно, но маловероятно.
Через месяц после переезда, у Ольги Александровны было новоселье. Пришли по чти все сотрудники отдела. Было шумно и весело. Ольга Алек сандровна, продолжая хлопотать, ходила между гостями, слушала музыку, говорила, но, все время ее мучила какая-то неясная мысль, словно она за была что-то сделать. На какое-то время это чувство исчезало, но потом вновь начинало беспокоить и Ольга Александровна, оглядывая гостей, будто пытаясь кого-то увидеть. Да, конечно, среди этих, хорошо знакомых людей, не было самого близкого и единственного. Впрочем его несущест вовало и в природе…
Освободившись от дел, Ольга Александровна села на диван и взяла гитару и запела свой любимый романс. Пелось в этот вечер ей легко и сво бодно. Сослуживцы, слышавшие ее пение в первый раз были удивлены и, когда она кончила, долго и восторженно аплодировали и даже кричали «бис».
За столом гости желали хозяйке счастливой жизни на новом месте и, очень недвусмысленно, поглядывая на экономиста, намекали, намекали, что неплохо было бы, в скором времени, и свадьбу сыграть. Все давно зна ли, что Сергей Сергеевич давно в нее влюблен. Несколько раз он пригла шал ее в театр, но она всегда находила какую-то важную причину. чтобы ему отказать. Но хотя он, не пил и не курил и был даже довольно симпа тичен, сердце Ольги Александровны к нему не лежало.
Гости разошлись поздно. И сразу в квартире наступила звенящая ти шина. Ольга Александровна вдруг заметила, что в комнате очень душно, накурено и пахнет как в привокзальном буфете. Погасив свет, она раздви нула шторы, чтобы открыть окно и, в тот же мо мент, увидела Его. Он сто ял в черном проеме окна, освещенный светом луны и смотрел в ее сторо ну. Возможно, что воображение ее подогрето вином, но Ольга Александ ровна увидела блеск его глаз и шевелящиеся губы, словно он пытался что-то ей сказать. И тут она поняла, что мучило ее весь вечер. Ей страшно хотелось увидеть этого незнакомого мужчину, вблизи, рядом с собой.
-Я жду тебя! –прошептала она.
Казалось, услышав ее, он подался вперед и, прижался лбом к стеклу. В это время, луну, поглотила черная зловещая туча и все погрузилось во мрак. Забыв о том, что она собиралась открыть форточку, Ольга Александ ровна задернула штору и отошла от окна. Казалось бы, ничего не произош ло, но сердце запрыгало, заторопилось.
Недовольная собой, Ольга Александровна стала возмущаться. Она пыта лась доказать себе, что подобное поведение с ее стороны не по возрасту лег комысленно и вообще ни на что не похоже. Но, сколько бы она не уговари вала себя, желание увидеть этого мужчину не исчезало.
Зима выдалась промозглая и слякотная. Началась эпидемия гриппа. Антон Петрович стал задерживаться на работе допоздна. Но, как бы он не уставал, перед сном неприменно подходил к окну и стоял до тех пор, пока не появлялась в своем окне Незнакомка. Он уже убедился, что и она заме тила его и, не случайно, возникает перед ним в оконном проеме. Осмелев, он уже приветствовал ее помахиванием руки. Она отвечала. Потом, открыв форточку, Антон Петрович стал выкрикивать ей «с добрым утром». В от вет Незнакомка улыбалась и кивала ему. А, однажды, на его приветствие, ответила воздушным поцелуем. Антон Петрович воспринял это почти как признание в любви. От волнения сдавило горло.
Постепенно они перешли на разговор при помощи жестов. Правда, не все было приятно и все-таки это было уже какое-то общение. Дальше, од нако, не шло. Да и как они могли познакомиться? Не мог же он, без приг лашения, явиться к ней и представиться: “-здравствуйте, я ваш визави!”
Но однажды Антон Петрович решился сделать это. Простояв как-то допоздна возле окна, он так и не дождался ее. На другой день, встав пора ньше, он занял свой наблюдательный пост, но занавес на ее окне так и не шевельнулся. Не было и света. Все еще надеясь увидеть ее, Антон Петро вич продолжал стоять. В этот день он чуть не опоздал на работу. Настроение было испорчено. Вернее его беспокоило и волновало ее отсут ствие. –Что с ней? Заболела? Попала в аварию? Лежит в больнице? –терялся он в догадках.
Прошло еще четыре долгих дня, а она все не появлялась… Пойти к ней? Но, если ее нет дома, а это наверняка, то он все-равно ничего не узнает. И вдруг, на пятый день, когда Антон Петрович вернулся после работы домой, первое, что он заметил – это открытую штору. Словно почувствовав его взгляд, из сумерек возникла Незнакомка. Обрадовавшись, Антон Петрович объяснил ей знаками, что придет к ней. Улыбнувшись, она утвердительно кивнула.
Схватив лист бумаги и фламастер, он крупно написал «№ кв.?» и при ложил к стеклу. Она поняла и показала на пальцах –125. Накинув пальто, Антон Петрович сбежал с лестницы и. на одном дыхании, поднялся на третий этаж. В тоже самое время, раскрылась дверь одной из квартир и, в проеме, возникла его Незнакомка.
-Заходите! –сказала Ольга Александровна радушно улыбаясь.
Оробев как мальчишка, Антон Петрович нерешительно переступил порог.
-Вас не было… я волновался… думал случилось что-то… -словно опра вдываясь залепетал доктор.
-Раздевайтесь, -предложила она, продолжая улыбаться.
Сбросив пальто, Антон Петрович остановился против нее. Наконец он мог разглядеть свою Незнакомку. Вблизи ее лицо показалось ему еще более привлекательным. Она тоже с интересом рассматривала его.
-Наверное, не тактично приходить в гости без приглашения? –спросил он смущенно.
-Да еще без цветов!…
Не ответив на его вопрос, она сказала:
-Я была в командировке. Вот, только что вернулась…
-Я не вовремя, да? Вы устали… проговорил он извиняюще.
Хотя Ольга Александровна ничего не знала об этом человеке, он ей сразу понравился. И его подтянутая, спортивная фигура и то, как он был одет. Нравился доброжелательный взгляд, несовременная застенчивость. Взяв Антона Петровича, как ребенка, за руку, она повела его в комнату.
-Пойдемте чай пить,-ласково проговорила Ольга Александровна.
Налив ему чаю и, с облегчением вздохнув, она попросили:
-Расскажите мне о себе. Кто вы, как вам живется в одиночестве?
Антон Петрович, слегка запинаясь от волнения, стал говорить, но, Ольга Александровна уже знала, кем бы он не оказался, это уже не имело значе ния. Главное, что он си дел здесь, рядом с ней, и будет сидеть, и завтра, и через год…
