Анатомия души
Счастливая любовь не заслуга
и не награда. Какими бы
достоинствами ты не обладал,
она может тебя обойти.
АНАТОМИЯ ДУШИ
Если не считать детских увлечений, первые признаки любви появились у Виктории после просмотра кинофильма «Мария Стюарт». Она влюбилась в итальянского артиста Уилл Квадф лига, игравшего придворного королевы. Викина любовь была чиста, как и она сама, еще не знавшая плотских желаний.
Единственно чего ей хотелось, так это достать фотографию артиста. Счастливой обладательницей карточки, была ее подру га, но она не согла шалась продать снимок ни за какие деньги. Вике, в ту пору, было пятнадцать. Их семья жила в рабочем ла гере, в Австрии, на окраине маленького городка, лежащего в долине, между Альп. И сам лагерь, был расположен буквально в пятистах метрах от подножья горы.
Счастливая самой любовью, Вика, зачастую, убегала одна в горы. Там у нее было заветное место. Она забиралась на огром ную, развесистую черемуху и, слегка покачиваясь на ее гибких ветвях, предавалась мечтам.
Здесь же, в ее голове, впервые, стал складываться сюжет романа, в котором главной героиней, была она сама. Собственно говоря, это не было полностью ее сочинением. Кое-что она позаи мствовала из виденных фильмов, а что-то из книг. А, так как она увлекалась иностранной литературой, в ее сочинении было обилие замков, потайных ходов, подземелий и прочей атрибу тики приключенческой литературы. И, все это, было пронизано беззаветной, жертвенной любовью «до гроба».
Время от времени Виктория растирала между пальцами листья черемухи и нюхала. Ей очень нравился ее терпкий, душистый запах. И потом, в течение всей жизни, он, неизменно, вызывал у нее ощущение предчувствия любви.
Истину о физической близости мужчины и женщины, Вика узна
ла лишь в восемнадцать лет. Правда показалась ей такой отвра тительной и мерзкой, что буквально потрясла ее. В ее представ лении любовь и физическая близость никак не совмещались.
Прошло немало времени, пока она, наконец, не смирилась с этим фактом. Но ее вера, в чистую и светлую любовь, пошатну лась. В своей наивности, она удивлялась тому, что мужчины и женщины, знавшие «об этом», могут смотреть друг на друга без смущения. Но это было потом, а пока, в мечтах о любви, ее, по чти детскую душу, ничего не омрачало.
Юность и молодость Вики пришлась на трудные годы ссылки, куда она попала вместе с матерью, сразу после немецких лаге рей. Рабочий поселок, где поселились Асенковы, населяла раз ношерстная публика. Здесь жили эвакуированные, раскулачен ные и сосланные немцы из Поволжья, крымские татары и, та кие же, как Вика, репатрианты. Да еще, приехавшие из областей чалдоны - как называли себя коренные жители Алтая.
В основном, это были люди низкого культурного уровня, не об ремененные чувством морали - мелкие воришки, девицы сво бодных нравов и откровенные проститутки.
Семья Асенковых жила в землянке общежития военного заво да, на котором работали Вика и ее мама. Жизнь протекала в по вседневных трудностях и заботах. А трудно, было не только физически, но и морально. Люди, окружавшие Асенковых, ниче го не читали и ничем, кроме еды, не интересовались, пропивая по праздникам, последние деньги. От серости и обыденности, жизнь Вики спасал ее внутрений мир. Несмотря на усталость после десятичасового рабочего дня, она много читала и вела дневник. Сперва это были просто записи о скудной жизни и про блемах, но, постепенно, в них вливались девичьи мечты пол ные романтики.
Но порой, реальность оказывалась сильнее. Криками и склока ми, она врывалась в сказочный мир Вики, руша волшебные за мки и заставляя ее вернуться к действительности.
Постепенно записи о жизни, окружавших их людях, стали прев ращаться в незамысловатые рассказа. Иногда она читала их знакомым и они вместе смеялись незадачливости и примитив ности «героев».
Несмотря на переезды, дневники и тетради с ее первыми рас сказами сохранились. Но когда, много лет спустя, Вике, как-то
случайно попалась одна из старых тетрадей и она прочла рас сказ того далекого времени, он вызвал у нее не улыбку, а чувст во горечи за пережитое.
Вика была увлекающейся натурой и часто бывала в кого- то влюблена. Но, ни одной из своих подруг, она не доверяла сер дечных тайн. Однако охотно принимала участие в разговорах о том, каким представляет себе своего суженного. В основном, описания сводились к чисто внешним данным. Ее подруга, нап ример, мечтала о высоком, широкоплечим мужчине, за кото рым она чувствовала бы себя как за каменной стеной.
Должно быть, это было следствием ее маленького роста. В Ви кином представлении, это должен был быть стройный, спорти вного типа, красивый брюнет. Увы, никому из них не приходи ло даже в голову, назвать такие качества, как честность, поря дочность, справедливость и т.д. Об этом начинаешь задумыва ться гораздо позже, после того, как жизнь столкнет тебя с него дяем, лжецом или пройдохой.. Однако, ни фильмы, ни рассуж дения, не мешали Вике, время от времени, влюбляться в реа льных людей, совершенно не похожих на ее идеалы.
Первая большая любовь пришла к Вике в двадцать лет. Лю бовь не взаимная, а потому и не счастливая. Предмет ее люб ви, даже не подозревал о ее чувствах, хотя они и работали вме сте. А у Вики было только одно желание - чаще видеть его ря дом с собой. Но, когда он подходил к ней, она цепенела и, с тру дом, находила нужные слова, не смея взглянуть ему в глаза. Судьба оказалась зла, он попросил Вику поговорить со своей подругой и сказать ей, что он предлагает ей свою дружбу. Вика была просто сражена. Правда, подруга отказалась от этого пре дложения, но, в отношении Вики и Андрея, ничего не измени лось.
Всего за несколько месяцев до ухода в армию, Андрей сошел ся с женщиной, которая была старше его на несколько лет, но семья не сложилась. Когда он приехал в отпуск, жена призна лась, что изменила ему и была бита. Что было дальше, Вика не знала, но не переставала его любить… Любовь эта, продол жалась несколько лет, пока Вика с матерью не уехала из мест ссылки. Но, странное дело, любя горячо и самоотверженно, она никогда не испытывала к Андрею физического влечения. Не мечтала принадлежать ему. К требованиям физиологии, Ви ка относилась с предубеждением, хотя не могла не признаться себе, что ощущает ее власть.
Особенно тяжко было летними ночами, когда ее молодое тело трепетало и тосковало по ласке. Даже прикосновение собствен ной руки к груди или животу, заставляло громче биться сердце. А днем, встретив взгляд любимых глаз, она вновь робела, гото вая провалиться сквозь землю.
Но физические и душевные чувства, близкие и естественные по своей природе, так и не соединились в ее душе. Вика катего рически не терпела чужих прикосновений. Несколько раз цехо вые ребята пытались прижать ее в укромном месте, выражая, таким способом свое внимание, но, всякий раз, получая от нее увесистую оплеуху, отставали. В конце- концов, она прослыла недотрогой. Удивительным было и то, что мечтая о любви и, только воображая несуществующего в природе человека, она испытывала большую радость, чем в присутствии любимого.
Объяснить это можно было, наверное, тем. что желая быть лю бимой, она, почему-то не верила в такую возможность. Когда Асенковы смогли, наконец, вернуться в родные края, Вике бы ло уже двадцать семь. Началась новая жизнь, новая работа, новые сотрудники и друзья.. Неизменным оставалось только одно - неистребимое желание любить и быть любимой.
И любовь эта, представлялась все такой же наивной, девичьей, не меняясь с возрастом. Ее подруга по Алтайскому краю, к это му времени будучи уже замужем и имевшая ребенка, писала ей: «хватит мечтать, опустись на землю! Не пора ли тебе поду мать о семье и детях?!»
Вику это только смешило. Она не могла представить себя в ро ли жены и матери. С мамой, с которой они были настоящими друзьями, она не испытывала одиночества. Для нее вполне хва тало их маленькой, дружной семьи.
Да и за кого было выходить? Можно было подумать, что у нее нет отбоя от женихов! Правда, однажды ей сделали предложе ние, но облик жениха не вписывался ни в какие рамки ее пред ставления о муже. Правда, это был спокойный, слабохарактер ный мужчина, из каких, как говорится, можно вить веревки, но… Мало того, что он не выговаривал трети алфавита, он прак тически ничем не интересовался. Даже не любил читать. Ей, де вушке начитанной, увлеченной литературой, не только жить с таким человеком, но и общаться, было скучно.
Даже не имея опыта общения с мужчинами, Вика была уверена, что он, охотно, подчинился бы ее воле. Но, видеть у своих ног, подобного человека, не представляло для нее никакого интере са. Что значили преданность и поклонение без ее собственной любви?!
Мать жениха, рассказала Викиной матери о том, как одна деви ца, с наклонностями аферистки, будучи беременной, пригласи ла Федора на праздники и напоила его до беспамятства. А ут ром заявила ему, что они вместе спали. Спустя месяца два, она сообщила, что беременна от него.
Так как он не мог ничего вспомнить, то не стал и отрицать. Обо всем он рассказал своей матери, на что та сказала, что, раз уж так случилось, женись. И Федя женился. Но, когда, через пару месяцев, задолго до сроков, родился нормальный ребенок, по нял, что его обманули.
Брак их длился всего несколько месяцев и на развод, подала сама девица, добившись главного - Федору присудили платить алименты. Вике было жаль доверчивого, простоватого Федю, но и только…
Одна из новых знакомых, несколько раз пыталась знакомить Вику, но все вышло невпопад. Тем- более, что Вика не стреми лась замуж, а к детям никогда не испытывала расположения. Но, домашний уют любила и, даже в ссылке, из каких -то под ручных материалов что- то мастерила, пытаясь украсить их убогое жилище.
Шли годы. Вику уже называли по имени и отчеству -Виктория Андреевна. Работала она контролером ОТК. Была профгруппор
гом и членом редколлегии стенной газеты, для которой писала фельетоны на тему цеховой жизни. То о лодырях, то о любите лях спиртного. Но, над ее душевным миром время, казалось, не имело власти. Она, по-прежнему, вела дневник, доверяя ему все такие же романтические, такие не реальные мечты о люб ви. Кроме того, она, всю свою жизнь испытывала дефицит вни мания.
Еще одной ее мечтой было найти родственную душу, человека, со сходными интересами и вкусами. Но увы, эта мечта оказа лась еще менее реальной, чем брак по любви. Правда, какое- то время, еще там, в ссылке, у нее была близкая подруга. Она тоже писала стихи и они вместе ходили в литературный кружок У девушек было много общих интересов, но, обе они, были своенравными и, если желания их иногда не совпадали ни одна из них не хотела уступить. Компромиссов, они не признавали.
Кроме того, дружба их постоянно подвергалась испытаниям из-за Зининого эгоцентризма. Со всего участка, на котором они работали, Зина дружила только с Викой и, почти по-мужски, ре вновала ее. Стоило Вике заговорить с кем-нибудь, а потом, не останавливаясь возле Зининого станка, пройти мимо, как Зина начинала дуться. А, если это повторялось несколько раз, пере ставала с Викой разговаривать. И даже делала вид, что не ви дит ее. Иной раз, не придавая значения своему «проступку», Ви ка не могла понять причины поведения подруги. Но, из принци па, никогда не пыталась выяснить этого.
Потом они вновь мирились однако у Вики, постепенно, нараста ло чувство отчуждения. И, к том времени, когда Асенковы соб рались уезжать, в их отношениях появился холодок. Правда, около года они переписывались. Но потом Зина, почему- то пе рестала писать и, их дружба осталась у Вики в памяти лишь как эпизод ее юности.
Прошло еще несколько лет, но любовная жажда не только не умень- шалась, а даже росла. Иногда она приобретала такие формы, что становилась подобна наваждению Вику охватыва ло трепетное волнение к несуществующему мужчине. Она пред ставляла его взволнованное лицо с устремленными на нее гла зами и, полураскрытым, в ожидание поцелуя, губами. И ей стра стно, до боли, хотелось прижаться к этим губам. Но, хотя образ казался почти реальным, все же он был только фантомом и гу бы их, никогда не встречались…И, вновь не реализованное чув ство, вызывало щемящую боль…И ее мечты никогда не имели счастливого конца.
Все эти ощущения были настолько сильными, что мешали ра боте. Она сидела и грезила наяву, не замечая окружающего.
У Виктории было несколько знакомых, незамужних девушек ее возраста. Она была уверена, что и они мечтают о счастье и, быть может, о замужестве, однако, никогда не спрашивала их об этом. Ее всегда неприятно удивляли женщины, с бесстыд ной откровенностью рассказывающих о своих интимных отно шениях с мужчинами. Да и разговор о своих желаниях, считала не скромным.
Викторию всегда коробило, когда ее непосредственная началь ница, тоже одинокая женщина, не то в шутку, не то всерьез, вдруг, иногда, восклицала каким- то стонущим голосом:
-За-а-муу-уж хо - чу!
Когда Виктории было уже за тридцать, ее угораздило влюбить ся в женатого человека. Трагедия была даже не в том, что он женат. Просто сама любовь была подобна тяжелой, душевной болезни.
Вика не раз, слышала, что влюбленные летают как на крыльях Ничего подобного она не испытывала. Наоборот, она была по давлена этим чувством.
Вика, постоянно ощущала присутствие любимого, даже если его не было рядом. Он заслонил собою весь Мир! Стоило ей, ложась спать, закрыть глаза, как перед ее мысленным взором, возникало его лицо.
Она замирала от звука его шагов, когда он подходил к двери участка, на котором они работали. Ловила его взгляды, вслуши валась в его голос, казавшейся ей музыкой. Но, хотя он и вла дел всеми ее чувствами, она так же, как и в любви к Андрею, никогда не испытывала желания принадлежать ему.
Дело в том, что он не был мужчиной ее мечты. Ей многое не нравилось в нем, а, кое- что, просто возмущало. Он был ей чужд своим внутренним миром и порой ей казалось, что она, в равной степени, как любит его, так и ненавидит. И невозможно объяснить за что мы любим. Зачастую любят даже вопреки здравому смыслу. Иначе, все любили бы только честных, доб рых, самоотверженных и красивых. Но, как известно, очень час то хорошие порядочные люди остаются невостребованными.
Она никогда не думала о том, что было бы, если бы он обратил
на нее внимание. Тут был, какой-то, даже ей самой необъясни мый психологичес- кий барьер. Может быть оттого, что она бы
ла обделена мужским вниманием и никогда не чувствовала се бя настоящей женщиной. Не верила, что, может быть обаятель ной и привлекательной.
Хотя Вика и восхищалась киногероями, которых играл Жерар Филипп и Жан Габен, в своих мечтах она видела всегда каких- то ущербных мужчин. Слабых духом и телом, которых она спа сала, лечила и утешала. Покорители женских сердец мужчины - супермены, никогда не интересовали ее. Объяснений этому она не искала. Ей хотелось не столько принимать, сколько дарить свою нежность и любовь
Любовь к Павлу. Была долгой и мучительной, оставившей в па мяти след, как от тяжелой болезни. Эта трагическая любовь по родила уйму лирических, страстных и горестных стихотворе ний, посвященных виновнику ее душевных страданий. В одном сонете, было такое четырех стишье:
Я не признаюсь Вам в любви
Томленьи, грусти и печали.
Об этом Вам не надо знать,
Но, если бы Вы знали!
Было и такое:
Я тебя ненавижу,
За то, что люблю,
Что умом проклинаю
А сердцем зову
Ты не лучше других,
Но родней тебя нет
На тебе будто клином
Сошелся весь свет.
Ненавижу за то,
Что в плену у тебя.
Что страдаю и мучусь
Напрасно любя
Я не раз говорю:
С ним прощусь навсегда,
Только сердце стучит:
Никогда, никогда…
Несмотря на несчастливую, безответную любовь и душевные переживания, жизнь Виктории не была ни серой, не однообраз ной. Она часто бывала в театре, на концертах, в кино. Летом ез дила с фотоаппаратом по живописным пригородам Ленингра да. И писала она, больше. Чем когда- либо. А потом рассылала по редакциям разных журналов свои рассказы и с нетерпением ждала ответов. Но, увы. Они были неутешительны. То рассказ не соответствовал профилю журнала, то был недостаточно хо рош. И что самое интересное, никто, ни разу не предложил со кратить или что- то изменить, чтобы затем опубликовать его. Просто это была удобная отговорка для отказа.
А, зачастую, редакция вообще ничего не отвечала и рукописей не возвращала…Каждый отрицательный ответ Виктория воспри нимала, как трагедию, удар, обиду. Она пыталась понять, были ли ее рассказы на самом деле плохими и непрофессиональны
ми, или большую роль в оценке, играли вкусы и пристрастия редакторов. Оценить же собственные произведения бесстраст но было трудно. Иногда, от отчаяния, она готова была бросить занятие литературой и уж, во всяком случае, никогда никуда не посылать своих рассказов.
Но, проходило какое- то время и она вновь исписывала страни цу за страницей. Потребность самовыражения была сильнее ее. Если не было времени заняться этим, поступающие откуда то извне мысли, не давали ей покоя, буквально пробиваясь нару жу. Она даже проговаривала вслух целые фразы.
Правда, садясь писать, кроме начала и конца, она полностью совершенно не представляла сюжета. Не знала, что будет про исходить с ее героями, как они будут себя вести. Но, стоило ей начать, как все следовало будто само собой. Только написав, она делала какие- то стилистические поправки.
Как- то она дала почитать свои рассказы одному человеку. Не литератору, а врачу, у которого, после смерти матери, лечила нервы. Он мог судить о качестве рассказов, только как читатель
Он сказал ей слова, которые были для нее откровением:
-У вас очень разные рассказы, но все они об одиночестве.
Наверное, это было естественно, что женщина, не знавшая взаи мной любви, пишет об одиноких людях. Хотя, с другой сторо ны, почему бы ее героям не стать счастливыми? Тут, видимо, был еще один психологический барьер, который она не могла преодолеть. Ведь и в своих мечтах, ее счастье никогда не было полным и безоблачным. .Виктории казалось, что в жизни никог да нельзя быть уверенной в чувствах другого человека.
Был у нее один рассказ о любви, которую она, практически, то же выдумала. В далеком сорок третьем, в немецком лагере, в одной комнате с Асенковыми, жила мать с двумя детьми- маль чиком и девочкой. Мальчик был очень привязан к Вике. Ему ни когда не было ни с кем так интересно и весело, как с ней. Она была большой выдумщицей и хорошей рассказчицей.
Знала много сказок и интересных историй. А, кроме того, вечно выдумывала какие- то необыкновенные игры. Ради того, чтобы
пойти с ней куда-то, он готов был даже ослушаться матери То ля был моложе Вики на два года. Ей тогда было четырнадцать, а ему двенадцать. К тому же и развитие ее, было намного выше
Иногда его привязанность надоедала ей и она убегала от него. А когда у Вики вдруг появилась подруга, она и вовсе перестала общаться с ним. Мальчика это очень огорчало и даже обижало. Однако, ее эт о мало волновало. Но позже. Когда их семьи разъ ехались по разным лагерям и они расстались, привязанность Толи она вспоминала как любовь, в которую сама поверила.
Когда же ей было особенно одиноко, она думала о том, что где-то живет человек, который ее любит. Об этом Вика никогда не рассказывала ни одной живой душе, так как была уверена, что ее никто не поймет.После возвращения их семьи из ссылки, она пыталась разыскать Анатолия, но это ей не удалось.
О дружбе с Толей, она написала рассказ. Он был написан в фор
ме писем одинокой женщины к другу юности, адреса которого она не знала. О том, что они были в ту пору детьми, Виктория не упоминала.
Она вспоминала в своих письмах лагерную жизнь, их прогулки
и разговоры. Рассказывала, как ездила в город, где Анатолий жил до войны. О том, как гуляла по осеннему парку и грустила, оттого, что рядом нет его, ее верного друга. Все описываемые чувства, были чувствами самой Виктории, в действительности пережитые ею. Придуманным был только конец. Она написала, будто узнала от знакомой, что, в конце войны, при последних залпах Толя был убит. Она сожалела, что в тот момент, ее не было рядом. Что она не могла закрыть ему глаза, не могла, в первый и последний раз, поцеловать его.
Рассказ был написан с такой проникновенностью и правдиво стью, что вызывал слезы не только у самой Виктории, когда она перечитывала его, но и у слушателей.
Так вот, у Вики была, просто фантастическая, мечта, что если этот рассказ будет опубликован, его может прочесть Анатолий, который, неприменно, ее найдет. Однако, из- за природной за стенчивости и нежелания раскрывать свою Душу сотням чужих людей, она, так и не решилась никуда послать этот рассказ. Очень уж он был личным!
Несколько лет тяжелой болезни матери и ее смерть, были един ственным отрезком времени, когда она не думала не только о любви, но и о самой себе. В этот период для нее не существо вало ничего кроме проблем, связанных со здоровьем ее доро гой мамы.
Оставшись одна, она испытывала ничем не заполняемую пусто ту. Некому было рассказать новости, поведать о своих пробле мах, поделиться радостью, болью, сомнениями. С матерью они были, по- настоящему, близкими людьми, которые понима ют друг друга с полуслова. Они были словно две половинки од ного целого. Когда матери не стало, Виктория ощутила будто ее жизнь физически, вполне реально, раскололась. И она потеря ла не просто дорогого человека, а половинку самой себя.
Отвлечься от невеселых дум, в какой-то мере, помогала рабо та. До пенсии оставалось еще два года. У Виктории были прия тельницы и знакомые, но, в самое тяжелое время, они не дога дывались навестить ее или, хотя бы, лишний раз позвонить и подбодрить, ограничиваясь радушным приглашением «захо дить». Что я пойду к ним плакать? -думала она и никуда не хо дила.
Заменить единственную, любимую маму, было невозможно и Вика, вновь, инстинктивно пыталась найти родственную душу. Собственно говоря, она стремилась к этому всю свою жизнь Но, после смерти мамы, это стало ей необходимо более, чем когда - либо. Виктория стала покупать газеты, публиковавшие объявления о знакомствах, не задумываясь о конечной цели.
Это она поняла только потом, что ни один мужчина не станет знакомиться только ради приятного общения. Знакомств было много.Мужчины были разного уровня образования и культуры,
но их интересы были столь ограничены, что могли бы умести ться на анкете размером в трамвайный билет. Все сводилось к наличию у женщины жилплощади и родственников, в частности
детей, к которым могла перейти комната или квартира.
И, ни один из них, не поинтересовался ее интересами. Не спро сил, что она любит читать, какие предпочитает фильмы, чем занимается в свободное время. Впрочем, никто не говорил и о своих интересах и, тем- более увлечениях. В лучшем случае, кто- то читал исторические романы и интересовался политикой.
Самое интересное, что в своих объявлениях они утверждали, что имеют всесторонние интересы. От разочарования, близкого к отчаянию, Виктория перешла к иронии. Особенно забавным показался ей всесторонний интерес бывшего военного, заклю чавшийся в том, что он мечтает поменять свою городскую квар тиру на дом в деревне. Завести кур, кроликов и заняться огоро дом.
Выводы, сделанные ею, говорили явно не в пользу мужчин. Они стали представляться ей не только слабой половиной че ловечества, как их не редко стали называть, но и как существа с одними физиологическими функциями. Интеллектуальные, духовно богатые мужчины, похоже существовали только в ра диопередачах, на телевидении, да в ее мечтах.
Виктории, как человеку общительному, хотелось с кем- то об этом поговорить, быть может, посоветоваться. Она рассказала о своих сомнениях знакомой женщине, своей ровеснице, и посе товала на то, что, почти все, с кем она знакомилась, с первой же встречи, заводили разговор о сексе. Знакомая, женщина до вольно свободных взглядов, сказала усмехаясь:
-Я никогда не относилась к мужчинам серьезно, воспринимая их, как больших детей. А вы, если не хотите идти на близость, то зачем вообще с ними знакомиться? Тогда уж лучше познако митесь с женщиной?
-Ну… -начала Виктория, но так и не договорила. Ей было стыд но признаться, что, не знавшей мужской ласки, ей хотелось, хо тя бы, внимания. Чтобы о ней кто- то думал, скучал, звонил по телефону, заботился.. Но знакомой, успевшей побывать заму жем и сменившей несколько любовников, этого было не по нять.
Случилось как- то так, что опять, именно с этой знакомой Вик тория заговорила о дружеских отношениях, которые до сего времени продолжали ее интересовать. Выслушав ее, знакомая вдруг сказала:
-Знаете, моя дочь и то так, по- детски, не рассуждает! Вы на ме ня не обижайтесь, я имею в виду это в лучшем смысле.
Виктории стало стыдно за себя и немного обидно, но она про молчала, не зная что ответить И, только позже, оставшись од на, она разобралась в ситуации, поняв насколько просто было объяснить свою детскость. Дочь ее знакомой с кем- то, несом ненно, дружила. Встречалась с молодыми людьми. Была заму жем, родила ребенка. Одним словом прошла, если так можно сказать, весь цикл женской судьбы. А она, Виктория, несмотря на развитие взрослого человека, в то же время оставалась в стадии подростка, у которого все было еще впереди.
А, пока что, ей не оставалось ничего, кроме дружбы. Она как-то не думала, что от людей, проживших иную жизнь глупо было ожидать аналогичных чувств.
После смерти матери Виктории понадобилось целых два года чтобы вновь обрести душевное равновесие и примириться со своим одиночеством. Постепенно ее жизнь входила в свое но вое русло. Опять были поездки загород, выставки, кино и, коне чно, литература. Кое- что печаталось в газетах. Но, пока, это бы ли лишь очерки и отрывки из воспоминаний о немецких лагерях
и ссылке. А ей, до отчаяния, хотелось увидеть опубликованны ми свои рассказы. Она задумала, что, если до шестидесяти лет ничего не добьется, оставит надежду на известность. А такие мечты тоже были, но об этом, она никому не рассказывала.
Дело в том, что по- поводу желания стать известной писатель ницей, высказываются различные мнения. Многие за это осуж дают писателей, считая это почти что пороком. Во всяком слу чае отрицательным свойством характера. Чем- то вроде карье ризма. Другие оправдывают желание автора быть известным. Ведь, в конце- концов человек пишет не только для своего удо вольствия, если он вообще испытывает его в процессе творчес тва, но и для людей. Так же нелепо обвинить актера, мечтающе го об успехе у зрителей. Но даже после того, как Виктории испо лнилось шестьдесят, надежды остались. Не зря же говорят, что надежда умирает последней. И верила она не только в то, что когда- ни будь увидит свою напечатанную книгу, но и в то, что, рано или поздно, встретит родственную душу
У Виктории была склонность к анализу. Она всегда пыталась «смотреть в корень». Докопаться до смысла и причины любого явления. Понять, почему это произошло. Она анализировала поступки не только других людей, но, в первую очередь, свои. Она всегда удивлялась тому, что пожилые и даже старые жен щины, оставшиеся вдовами, пытаются вновь создать семью и сходятся с мужчинами, принимая их такими, какие они есть.
Со всеми недостатками а, зачастую, и пороками. Правда, не все гда из этого, получается что- то хорошее. Конечно, у нее был со всем другой жизненный опыт и она не могла взглянуть на ситуа цию их глазами. В своих рассуждениях она, вдруг пришла к мы сли, что, всю свою жизнь, жила не столько в реальном , сколь ко в вымышленном мире. Она выдумывала события и ситуа ции, часто пытаясь предвосхитить события, как бы, планируя их. Думала - вот, сейчас, произойдет то-то и то-то. Человек ска жет придуманную ею фразу. Очень часто она угадывала, но, ко гда этого не происходило, раздражалась. Подобное, наверное, испытывает драматург, когда актеры делают не то, что он заду мал. Но, он всегда мог это исправить. А вот жизнь, не часто под чиняется фантазии.
Она придумывала мужчин, наделяя их характерами, привычка ми и желаниями. И эти люди становились для нее почти таки ми же живыми, как и реально существующие. И вот, знакомясь, она, подсознательно, пыталась всунуть мужчин в созданные ею образы. Но, поскольку ее фантому были идеальны, никто в эти образы не вписывался. Естественно, что реалисты, не обла
давшие ее фантазией, не могли этого понять. Наверное, все это, на самом деле, могло показаться смешным и даже глупым
Как ни странно, именно после шестидесяти, определенный ею, как предельный возраст для знакомств и каких- то отношений, стало что- то происходить. Сперва она попала в Лито. А произо шло это так. Ей позвонил какой- то незнакомый мужчина, неиз вестно от кого, узнавший номер ее телефона и пригласил прие хать на семинар.Там она, наконец, познакомилась с собратьями
по перу. Потом ее рассказ и два стихотворения опубликовали в журнала, основанном при этом объединении. Еще через некото рое время, вышел небольшой сборник стихов, изданный на де ньги каким- то пишущим предпринимателем, в котором были напечатаны четыре стихотворения Виктории.
Правда, тираж был небольшой, да и гонораров не платили. И, все же, это было уже кое- что. Какое - то движение вперед. Соб ственно говоря, на семинары это не было похоже. Авторы про сто читали свои стихи и никто их не обсуждал. А, после этого один или два поэта, занимавшиеся еще и музыкой, играли на гитаре, а то и пели.
Однажды Виктория сделала такую запись в дневнике:
«Пришло время, когда я должна была бы чувствовать себя счастливой, так как чего-то, все- таки, достигла. Печатаются мои рассказы, правда, не так часто. Как бы мне этого хотелось. Получила журнал с напечатанным рассказом. Сердце радостно застучало - счастлива! А прошло пару дней и счастье преврати лось в простое удовлетворение…»
То что Виктория Андреевна написала не просто «я счастлива», а «Я должна была бы считать себя счастливой» говорило о том, что она была не совсем довольна, тем, что имела. Не бы ло, видимо, и полного удовлетворения. Она, как всегда, ждала большего. Впрочем, если бы ее спросили чего ей недостает, она, наверное, не смогла бы ответить.
Виктория Андреевна уже давно не покупала газет или журналов с объявлениями о знакомствах. Однажды, получив газету, где был опубликован ее рассказ, она увидела на последней страни це, несколько объявлений. Равнодушно пробежав взглядом по тексту, она, невольно, остановилась на последних строках:
«Совсем одинокий мужчина 58- ми лет, нуждается в моральной поддержке и взаимопонимании. Хочет познакомиться с доброй, чуткой женщиной не моложе 60-ти лет»
-Любят это мужчины плакаться! -подумала она с раздражением и, убрав газету в книжный шкаф, казалось забыла о заметке. Но, через некоторое время, стала вспоминать какую - то стран ность, на которую она, мимолетом, обратила внимание. Вроде ее что- то задело, но что именно? Вновь достав газету, перечита
ла последнее объявление: «Мужчина 58-лет…моральной под держки…", а вот: «познакомится с женщиной не моложе 60 лет» Для того, чтобы понять причину подобного условия, не надо быть семи пядей во лбу. Для нее же, в этом объявлении, почу дилось что - то очень знакомое и даже близкое, словно пришед шее из ее фантазий. По этому поводу в дневнике появилась такая запись:
-Только что звонила по объявлению в газете, абоненту номер 234, под условным именем «Нарцисс» Разговор был, приблизи тельно, следующий: я спросила, можно ли мне поговорить с Нарциссом? -Цветочное имя, по отношению к пожилому мужчи не, казалось насмешкой. Мне ответил приятный, но какой - то уж слишком тихий голос:
-Я вас слушаю.
-Как мне вас называть? -поинтересовалась я.
-Эльдар.
-А по отчеству?
-Называйте меня просто по имени, -попросил он.
-Я не привыкла называть по имени взрослых и, тем - более не знакомых людей.
-В таком случае, называйте меня Эльдар Александрович.
-Прямо, как Рязанова? -усмехнулась я.
-Да, -ответил он односложно.
Я прочла в газете ваше объявление. Вы работаете?
-Нет, я инвалид второй группы.
-Завтра вы свободны?
-Я всегда свободен!
-В таком случае, -сказала я, -приезжайте ко мне около двух ча сов Запишите адрес.
-Но… может быть… нам, сначала надо поговорит и кое - что вы яснить? -нерешительно проговорил он.
-О ваших проблемах, можно было догадаться по объявлению. А, разговаривать, мы будет при встрече. Приедете?
-Конечно! -с готовностью, ответил он. Немного помолчав, доба вил:
-Спасибо вам!
-Пока еще не за что. Жду! -Я хотела уже положить трубку, но, спохватившись, назвала свое имя».
Обычно, с мужчинами, Виктория Андреевна всегда ощущала не которую скованность. Но, когда она знакомилась по объявлени ям, почему - то , инициатива всегда оказывалась в ее руках. Она задавала вопросы, направляя разговор в нужное русло. Со здавала нужную для общения обстановку. Мужчины же, как ни странно, оставались пассивными.
« К тому времени, когда у меня должен был появиться незнако мец, у меня вкусно пахло горячими пирогам. Ровно в два, раз дался звонок. Открыв двери и увидев своего гостя, я не то уди вилась, не то испугалась. И его лицо и весь облик, показался мне чрезвычайно знакомым и даже родным. Казалось, что я, вот- вот, вспомню кто он, но, в то же время, я хорошо знала, что мы никогда раньше не были знакомы. И тут я, вдруг, поня ла, что он был воплощением моей мечты! От этой мысли захва тило дух.
Эльдар был сухощав, если не сказать, худ. Высок. С нервным смугловатым лицом, на котором светились большие серые гла за, обрамленные длинными ресницами. Его взгляд одновремен
но, выражал грусть, надежду и ожидание.
-Я знал, что мы, непременно, когда- нибудь встретимся! -воскликнул он.
И тут произошло нечто совершенно непредвиденное - мы оба, одновременно, устремились друг к другу в объятия. Когда мы разняли свои руки, он был смущен больше меня.
-Я так давно ждал этой встречи! -проговорил Эльдар как бы из виняясь за свой порыв. -Мне, почему - то кажется, что я был с вами знаком…
«- Ну вот, и он о том же…» -подумала я.
-Наверное, мы были с вами знакомы в прошлой жизни, -сдела ла я предположение. Не знаю, существует ли, на самом деле, пе реселение душ, но мне всегда хотелось в это верить.
Из портфеля, с которым пришел Эльдар Александрович, он до стал коробку конфет.
-Вот. Вы, наверное, как всякая женщина, любите сладкое, -сказал он.
-Ой, как у вас уютно! -воскликнул он, разглядывая то, что висе ло на стенах. -Это все ваша работа?
Я кивнула.
-А это кто, ваши родные? -спросил он, останавливаясь возле двух портретов. Я опять кивнула.
-Садитесь и расскажите, хоть немного, о себе, -попросила я.
-Рассказывать то, собственно говоря, нечего, -ответил он са
дясь. -Родился в Ленинграде. Отец погиб на войне. Мама умер ла с голоду. А меня ранило и… изуродовало на всю жизнь… -с некоторым смущением, проговорил Эльдар.
Так - как никаких внешних дефектов у него не было, я утверди лась в мнении о его недуге, из- за которого он не хотел знакоми
ться с молодыми женщинами. Я спросила:
-А что было дальше? С кем вы остались?
-С маминой сестрой. Она была доброй и заботливой женщиной, но малоразговорчивой и даже суровой. Никогда ласкового сло ва не скажет, не приласкает… Мама была не такая…Они с тетей, сводными сестрами были, от разных отцов. И по характеру раз ные… Она меня вырастила. Пять лет назад она умерла и я оста лся совсем один…никем не востребованный… -добавил он с грустью.
Взглянув на меня, Эльдар отвел глаза, словно боясь услышать от меня вопрос, на который ему не хотелось отвечать. Я не спросила.
Говорил он, казалось бы, спокойно, но потому, как он нервно вертел в руках маленький кубик и как дрожали его пальцы, го ворило о его волнении.
-Кто вы по профессии? -продолжала я свой допрос.
-Картограф. Мечтал стать геологом, но, из - за своего хилого здоровья, не смог…
-А для души, есть что - нибудь?
-Гитара.
-Выступали когда- нибудь?
-Ну что вы, я же дикарь!
-Я еще плохо знаю вас, но мне кажется, что вы не дикарь, а про сто закомплексованы.
-Наверное, вы правы… -Ну вот и вся моя биография… -проговорил он со смущением, словно был виноват в том, что его судьба так сложилась
Глядя на него, я подумала: «-а говорят, что мужчины разучи лись смущаться и что среди них нет застеньчевых!»
-А теперь вы о себе расскажите., -попросил он.
Я сказала:
-Если рассказывать подробно, то получится очень длинная ис тория. Если коротко, то родилась в Ленинграде. Перед войной жили в Павловске. Попали в оккупацию. Отец умер с голоду. Потом было три с половиной года немецких лагерей и одиннад цать лет ссылки. В пятьдесят шестом, вернулись в ленинград скую область. Училась рисовать. Кончила курсы фотографа. Сменила несколько профессий. А еще, всю жизнь писала…
-И сейчас пишете? -почему - то удивился он. -Стихи?
-В молодости писала стихи, а теперь пишу только прозу. Есть фантастические рассказы. Но, как считает одна моя знакомая - литератор, мое призвание психологический рассказ.
-Печатают?
-Не часто, но печатают.
-Вы мне почитаете?
-А вам это, действительно, интересно? -удивилась я.
-Конечно! -торопливо ответил он.
-Хорошо, так и быть, почитаю. А сейчас, давайте пить чай.
Когда я поставила на стол тарелку с пирожками, Эльдар воскли к нул совсем по- детски:
-Ой, как вкусно пахнет!
Меня это очень умилило. Захотелось даже потрепать его по во лосам.
-Вы удивительная женщина! -сказал Эльдар, глядя с вожделе нием на пирожок, который он держал в руке, собираясь отку сить.
-Я всегда знала, что путь к сердцу мужчины, лежит через его желудок! -проговорила я с деланным огорчением.
-Пирожки действительно хорошие, но я имел ввиду не это, а ва шу необыкновенную судьбу и ваши таланты, -проговорил он, взглянув на меня своими необыкновенными глазами.
Когда- то давно, много лет назад, в угоду моде, мною был напи сан рассказ о роботе, превратившегося в человека. И теперь мне вдруг показалось, что передо мной сидит, милый моему сердцу, Робби. Именно таким я представляла себе его глаза, взгляды… Оторвавшись от этих мыслей, я сказала:
-Ну, что вы! В моей судьбе нет ничего необыкновенного. Такие судьбы были у сотен и тысяч людей…
-Трудно было в лагерях и ссылке?
-Да, но об этом я не хочу сейчас рассказывать, -ответила я. -Когда -нибудь, если у вас будет желание, я почитаю вам свои воспоминания.
-А что-нибудь другое, вы можете сейчас почитать?
Я кивнула
Не задумываясь, достала «Не отосланные письма» - рассказ об Анатолии
-Странно, -проговорил Эльдар в задумчивости. -Вообще -то я человек не разговорчивый и даже стеснительный, особенно с женщинами, а у вас чувствую себя так, словно мы знакомы с вами много лет!
-Наверное это от того, что совпадают наши биополя. Говорят, что это имеет большое значение, -заметила я. -А, может быть. У нас с вами просто родственные души.
-Правда? -радостно воскликнул он.
Не знавшая взаимной любви, я, как никто другой, понимала ду шевное состояние Эльдара. Я была уверена, что ему хорошо знакомы сердечные переживания, ревность и отчаяние.
«Не отосланные письма» -прочла я заглавие и вскинула глаза на Эльдара. Он смотрел на меня с таким вниманием, словно ждал какого - то чуда.
Поначалу, я волновалась, то и дело спотыкаясь, но потом, сло вно забыв о его присутствии, успокоилась. Дочитав страницу, я перевернула ее и вновь посмотрела на своего гостя. Его лицо выражало интерес и почти болезненное ожидание, словно дело шло о его собственной судьбе.
Читая, я старалась вложить в свою интонацию все чувства и переживания героини. Видимо мне это удалось. Когда я, в оче редной раз, посмотрела на Эльдара, он спросил с участием:
-Это не выдуманный рассказ, правда?
-Практически, да.
-Что вы имеете в виду под словом «практически»?
-Как и в любом литературном произведении, здесь присутствует авторский вымысел. Но история, действительно, не придуманная. Только письма не были написаны…
-Это о вас? -догадался он.
Я кивнула, не поднимая глаз. Мне стало, вдруг, неловко от того, что я, пусть только в рассказе, так разоткровенничалась.
Всякий раз, когда я вскидывала глаза, чтобы проверить реак цию своего слушателя, я встречалась с его напряженным, поч ти страдальческим взглядом, от которого у меня невольно пре рывался голос. Привыкшая анализировать свои чувства, я пы талась понять, что именно чувствует он.. жалость или участие? Хотя мое сердце сжималось, мне хотелось вновь и вновь смо треть в эти глаза. А еще, совсем некстати, я подумала о том, что если, какая- нибудь девчонка узнала, что испытываю сей час я, шестидесятилетняя женщина, то, наверное, посмеялась бы надо мной.
Дочитав, я замолчала и, какое- то время сидела не поднимая головы, словно забыв о присутствии Эльдара.
-Вы с ним так и не встретились? -тихо спросил он..
Я медленно покачала головой. Я думала с удивлением о том, почему выбрала именно этот рассказ о любви для чтения незнакомому мужчине?
-Прочтите еще что-нибудь! -попросил он и добавил6 -о любви.
Его просьба удивила меня. Она показалась мне неестественной и странной для мужчины его лет. Когда я закончила читать вто рой рассказ, он спросил:
-Все ваши рассказы кончаются так грустно?
-В основном, да.
-Расскажите мне о своей любви, -вдруг попросил он.
Я удивилась:
-Вас это, в самом деле, интересует?
-Да. Я уверен, что в вашей жизни, непременно, была большая, роман- тическая любовь.
На мгновение задумавшись, я сказала:
-Большая, да. Но, можно ли ее назвать романтической, не знаю…
Тряхнув головой, чтобы сбросить грусть, я проговорила с усме шкой:
-Вообще- то, я была увлекающейся натурой и всегда была в кого- то влюблена…
-Знакомились?
-Нет, страдала издали, -усмехнулась я.
-А потом?
-Потом это увлечение проходило и я влюблялась в кого- то другого…
-Это обидно, когда тебя не замечают…-тихо проговорил он.
Я промолчала. Потом, словно встрепенувшись, воскликнула с напускной веселостью:
-А потом я, до беспамятства, влюбилась в непутевого мальчиш ку! Да, да, не удивляйтесь, в мальчишку!
-Ну , и? -Эльдар смотрел на меня, не спуская глаз.
Я тяжело вздохнула:
-Если это и была любовь, то нерадостная, от которой хочется петь, а болезненная, томительная. Несмотря на то, что я превос ходила его и по развитию и по образованию. Была начитана, в его присутствии теряла дар речи. Подойдет он ко мне и все, буд то туманом заволокет… И слов нет и воздуху не хватает…
-А что он?.
Я пожала плечами:
-Да ничего. Он ни о чем не догадывался… -я замолчала.
Из задумчивости, меня вывел голос Эльдара:
-И это все, что было вашей жизни?
-Нет. Через несколько лет, я влюбилась в женатого человека. -Словно рассуждая сама с собой, я проговорила: -странно, но я совершенно не ревновала его к жене… Наоборот, она мне очень нравилась. Но. сама любовь, была подобна тяжелой болезни или наваждению. Просыпаешься, чтобы видеть его и засыпаешь
с его именем на устах. А ведь этот человек, был далек от идеа ла. Он обладал многими недостатками и даже пороками. Все это я знала, осуждала его и продолжала любить…
-И вы, конечно, не признались ему?
-Естественно! Я бы никогда не могла до этого унизиться!
-Неужели он так ни о чем и не догадался?
-Конечно нет. Я ведь никак не проявляла своих чувств. Наоборот, страшно боялась, что он может заметить мои влюбленные взгляды.
Задумавшись, Эльдар молчал. Потом сказал:
-Жаль, что у вас нет гитары, я бы вам какой -ни будь романс спел.
-Гитара у меня, как- раз, есть, но она, наверное, расстроена, я давно не играла…
-Вы тоже играете на гитаре? -обрадовано воскликнул Эльдар.
-Собственно говоря. Игрой это нельзя даже назвать. Так, акком панимент… Да и певческого голоса у меня нет…
Весь облик Эльдара говорил о его неуверенности в себе. Но, взяв в руки гитару, он преобразился. Немного поколдовав над колками, он запел не громким, но очень приятным, мелодич ным голосом:
Лишь только вечер опуститься синий…
Это был мой любимый романс и я стала, потихоньку подпевать
Мы пели в унисон, голоса наши сливались и звучали, как один. Это вызывало у меня радость и, почти неизведанное, наслажде
ние. Так, словно не только голоса, но и души слились воедино.
Потом пели «Калитку» и «Темно вишневую шаль»
Прощаясь, Эльдар выглядел взволнованным.
-Я вам очень благодарен, -сказал он и, наклоняясь, поцеловал мне руку. -Мы еще увидимся?
Я кивнула:
-Конечно.
Эльдар улыбнулся. Но его глаза по- прежнему, выражали тоску
У меня опять сжалось сердце и перехватило дыхание. Но мне, почему- то, хотелось вновь и вновь испытывать эту боль. Я зна ла любовь, знала чувство жалости, но то, что я ощущала сейчас
было для меня впервые, внове. Такого я еще никогда не испы тывала.
Однажды я где- то прочла о том, что любовь бывает такой силь
ной, что становится болью. У меня же было наоборот - боль доставляла мне наслаждение.»
Следующая запись была сделана через неделю, десятого мая.
«Пронзительно свиснув, электричка тронулась с места и, гром ко постукивая колесами на стыках рельсов, быстро умчалась вдаль. Вышедшие на платформу пассажиры тоже словно раста яли и мы с Эльдаром, остались вдвоем. Перейдя через линию, я уверенно направилась к знакомой дороге. Какое- то время, мы шли вдоль дощатого забора, потом повернули в сторону ле са. Справа остались сельские дома, откуда приятно несло дым ком и еще какими- то запахами, свойственными только загород ными жилищами. Что- то такое уютное, полузабытое…
За небольшим мостиком, перекинутым через узкую, но очень бурную, речушку, дорога круто поворачивала влево. В лесу ду шисто пахло нагретой солнцем, хвоей и молодой только еще распускающейся, листвою. В ветвях весело щебетали птицы.
Остановившись, Эльдар, запрокинул голову, устремив взгляд ввысь, к верхушкам деревьев.
-Хорошо- то как! -воскликнул он, глубоко вздыхая и блаженно щурясь. Я смотрела на него с ласковой улыбкой
-Знаете, я, практически, всю свою жизнь прожил в центре горо да и гулял только в городских садах и парках. Очень редко бы вал в Павловске или в Пушкине. Там, конечно, хорошо, но вот такого ощущения свободы и раскованности, я еще никогда не испытывал!
-А я здесь часто бываю. -сказала я.
-С кем? -спросил он, но, тут- же спохватился, -простите, вырва лось!
-Ни с кем, одна.
-Одна? -удивился он. -И не боитесь?
-Если никого не встречаю. То не боюсь, -ответила я усмехаясь.
Я люблю эти места и, с удовольствием тут бываю. Но, на этот раз я была занята тем, что наблюдала за своим спутником, ко торый радовался как ребенок.
Мы прошли через шоссейную дорогу и лиственные деревья, по чти полностью, уступили место стройным соснам. Поднимаясь на небольшую возвышенность, мы оказались перед довольно глубоким оврагом, через который был перекинут висящий, на тросах, мост. При каждом шаге, он раскачивался из стороны в сторону и поскрипывал.
-Дайте мне руку, тут жердь сломана, -сказал Эльдар, шедший впереди.
-Идите. Идите, я сама! -успокоила я его смеясь. Его внимание было приятно, но, в то же время, смешило, ведь я, всю жизнь. Шагала по колдобинам и канавам без посторонней помощи.
-Дайте руку! -строго повторил Эльдар. -А то я не пойду дальше! Почему вы смеетесь? -с недоумением спросил он.
-Смеюсь потому, что меня с самого детства никто не водил за руку.
-Меня тоже, -сказал он, стоя с протянутой рукой.
Все еще улыбаясь, я протянула ему руки и, шагнув вперед, вдруг оказалась в его объятиях, лицом к лицу. Он прижал меня к своей груди, но взглянув мне в глаза, тут- же выпустил. По всей вероятности, у меня был сердитый взгляд. А я, как делала это и в двадцать и в тридцать лет, поспешно оттолкнула его и, почти бегом, поднялась в гору. Эльдар был мне симпатичен, но почему же тогда я вновь испытала неприятие от его прикосно
вения? В голову пришла мысль, уже не раз посещавшая меня, что в моих генах заложен какой- то дефект.
-Смотрите, а вот и озера! -воскликнула я сделанной веселость.
-Озеро? Где? -удивился он.
Лесное озеро, к которому мы спустились по узенькой тропинке, было немного мрачноватым, так как от торфа вода была зеле новато - коричневой. Но, среди высоких сосен и елей, выгляде ло очень живописно.
Остановившись, Эльдар залюбовался открывшимся видом. Немного помолчав, он проговорил точно в раздумьи:
-Я много думал о счастьи и пытался представить себе, каким оно может быть. Мне все, какие- то шекспировские страсти мерещились. А оно, оказывается, может быть таким простым, незамысловатым и доступным даже для меня
Я была уверена, что он говорит о настоящем времени и, все- же, спросила:
-Ну и какое же оно?
-А вы не догадываетесь?
Я промолчала, хитро улыбаясь. По крайней мере, мне так каза лось. Я никогда не умела ни хитрить, ни кокетничать.
-Это ваше присутствие на фоне озера, -сказал он со значением, глядя на меня.
Я всегда верила, что признание, если и не сделает меня счастли
вой, то по крайней мере, доставит радость или чувство удовлет ворения, но увы. Вместо этого я, вновь, ощутила щемящее, поч ти болезненное чувство жалости и непонятной тоски.
-Это хорошо, что для счастья, вам надо так мало. Но. не обма нываете ли вы себя, принимая желаемое за действительность? Ведь вы, практически, не знаете меня, а я, по характеру, свое нравна, упряма и категорична. Если я чего- то не хочу, то никог да не делаю этого кому-то в угоду.
Все это я говорила не столько для него, сколько для себя, пы таясь защититься от соблазна поверить в его чувство.
-Я готов, ради ласкового слова, мириться со всеми вашими не достатками, в которые я не очень- то верю, -добавил он.
-Не слишком ли это дорогая цена?! -воскликнула я.
-Для меня нет, потому что за всю мою долгую жизнь, ни одна женщина, кроме матери, не называла меня ни «дорогим» ни «родным» или «желанным». Я никогда. Никому не был нужен!
Мне хотелось воскликнуть, что я, не хуже его, знаю, что такое одиночество, тоска и отчаяние, но я не сделала этого, потому что мне было стыдно признаться в этом. А мысль, что мужчина станет сочувствовать мне и жалеть меня, была невыносима.
Я посмотрела на Эльдара. Лицо его было каким- то особенно грустным. Первый раз в жизни, не взвешивая своих слов и не оценивая действий, я дотронулась до руки Эльдара, сказав полушепотом:
-Бедный Элик! И поцеловала его в щеку.»
Следующая запись была сделана через месяц.
«Элл бывает у меня почти каждый день и всюду сопровождает меня, даже в магазин, хотя я и протестую. Другая женщина, на моем месте, была бы рада, что кто- то берет на себя ее заботы, но я, когда он пытается выхватить из моих рук полную сумку, испытываю неловкость
Пишу, постоянно ощущая присутствие некоей молодой женщи ны, которая, стоя за моей спиной, читает мои записи, выражая свое мнение то усмешкой, то откровенным смехом или прене брежительным хихиканьем
Одна моя знакомая утверждает, что ей совершенно безразлич но, что о ней думают или говорят посторонние люди. Ей можно только позавидовать. Меня непонимание, просто травмирует и я готова разбиться в лепешку, чтобы меня поняли. Наверное, замужней и, в особенности молодой женщине трудно поверить, что шестидесятилетняя женщина может испытывать подобные, описываемые мной, чувства. Может еще желать любить и быть любимой, но это так. Неудовлетворенные чувства, не стареют…
Часто, по вечерам, мы поем с Эллом под гитару старинные ро мансы. А, иногда, он поет один и это звучит так, словно и слова и музыка предназначаются только мне. - желанной и любимой. Сколько раз я мечтала о таких вот, вечерах, вдвоем с душевно близким человеком. Можно сказать, что это было пределом мо их мечтаний. Но, от того, что я не молода и не могу быть прив лекательной, я не очень верю в то, что Эльдар увлечен мною. Так уж человек устроен, что не может жить без любви и привя занности, без сочувствия и ласки. Без того, чтобы быть кому- то нужным. И, если в его жизни ничего этого нет, он чувствует себя ущербным.
Эльдар, возможно, не давая себе в этом отчета, стремился к тому, чего ему так недоставало. Но это только самообман, игра и я должна была решить включаться мне в нее или нет. Соб лазн был велик, но я, настолько привыкла быть сдержанной и рассудительной, что измениться уже не смогу. А, потому, оста юсь нейтральной, не противясь его игре, но и не принимая в ней участия.»
Спустя две недели, в дневнике следующая запись:
«Мы очень сблизились с Эльдаром и между нами возникло та кое взаимопонимание, какое бывает между людьми, проживши
ми вместе ни один год. И, тем не менее, в его взгляде по- преж нему неуверенность. А порой, нечто похожее даже на страх.. особенно, когда я внезапно обращаюсь к нему. Однажды, не удержавшись. Я спросила:
-Почему вы смотрите на меня с таким страхом, словно ждете, что я скажу вам что- то неприятное?
-Мне все время кажется, что однажды вы, на самом деле, скажи те, что больше не хотите меня видеть и прогоните.
- Странно, -удивилась я. -Разве вы не верите в мое хорошее от ношение к вам? Или я кажусь вам не искренней?
-Нет, что вы! Это я так говорю, потому что в этой жизни мне не положено счастья, даже вот такого, маленького, не настоящего.
-Но, почему же... -начала я, но он перебил:
-Да нет, не спорьте. Кому что на роду написано… У одного все и родители живы и родственники. Жена, дети, внуки. А у другого ничего, одни мечты и желания… Только думать, хотеть и не сметь…
У меня тоже уже не было родителей и я никогда не была ни же ной, ни матерью. Не знала я и взаимной любви, но мне никогда
не было себя так жаль, как Эльдара. У него было такое несчаст ное, страдальческое лицо, что мое сердце сжималось от тоски. Я была готова крепко, до боли, прижать его к своей груди, при ласкать, утешить. Но я не могла сделать этого так же, как не мо гла ни в двадцать, ни в тридцать лет. И язык мой, непривычный
к ласковым словам, которых я никогда никому не говорила, не мог произнести ни одного слова. Так мы и стояли. Глядя друг на друга, пока я не отвернулась, чтобы скрыть набежавшие сле зы. Никогда не думала, что смогу еще испытывать такое силь ное чувство!..»
Новая запись от четырнадцатого июня:
« Элл стал совсем домашним и почти не смущается. А мне, по чему- то доставляет удовольствие видеть его смущение. В та кие моменты он кажется мне трогательным и беззащитным, как ребенок. И я, всякий раз, с трудом сдерживаю себя, чтобы не погладить его по голове. Думаю, что это ему понравилось бы, так как он все время стремиться к большей близости. Я говорю не о постели - это ему заказано, я о простой ласке, которая мо жет быть между престарелыми людьми. Порой он, словно нев значай, касается моего плеча или руки. Меня это, почему- то смешит, но я не подаю вида, что заметила его поползновения. Мне трудно представить, как развивались бы мои сексуальные отношения, если бы я вышла замуж, или была с кем-то близка.
Возможно от того, что таких отношений никогда не было, у ме ня развились бы патологические ощущения и рефлексы. Я смо лоду не выносили мужских прикосновений. Даже касания плеча с рядом сидящим. Я уже не говорю о тех мужчинах, с которыми я знакомилась по объявлениям. В первый же день знакомства, они принимались обниматься, а я, вырываясь, отворачивала свое лицо, боясь поцелуя в губы. И мне было неприятно ощуще
ние близости чужого тела, чужих губ. Возможно, что дело вовсе не в моих комплексах, а в том, что мужчина, обнимавший меня, должен был быть любимым и желанным.»
Июльская запись, без числа:
«Как- то, когда мы сидели на вершине холма, Эльдар, устремив свой взгляд в голубеющую даль, сказал:
-Знаете, что я подразумеваю под понятием «счастья»? Это, ког да человек доволен тем, что у него есть и не хочет большего. Вы согласны со мной?
-Наверное. Вы правы, -в раздумье проговорила я. -Но мой отец говорил, что пока человек жив, он всегда должен чего- то хо теть!
-И вы всегда чего-то хотите? -спросил Эльдар и добавил: -я имею в виду не хлеб насущный.
-Конечно.
-Чего же? -в глазах Эльдара появилась настороженность.
-В основном. Чего- то невозможного, -усмехнулась я. -А если серьезно то, чтобы чаще печатали мои рассказы.
-Для вас это имеет такое большое значение?
-Да, потому что это смысл моей жизни! То, ради чего я живу!
-А если вас не будут печатать?
-Это ничего не изменит, так как творчество неотъемлемая часть меня самой.
-А я? -Эльдар даже привстал на локте.
-Что, вы?
-Я для вас ничего не значу?
-Ну, почему же. Значите. И даже много.
-Но заменить ваше творчество я не могу?
-Конечно нет. Вы, это вы… Но я и не собиралась выбирать меж ду вами и литературой, -проговорила я веско, почти жестко.
И, хотя в том, что я сказала, не было ничего обидного для Эль дара на душе у меня стало муторно от своей категоричности и рез кого тона. И я, сама- себе, показалась надменной и вздорной
Думала о том, что всю свою жизнь, всем своим "я", старалась показать окружающим, что я ни в ком не нуждаюсь. Что я, вот такая, гордая и независимая. А я всегда боялась, что могу ко му- то показаться несчастной и меня станут жалеть. Это были мои вечные комплексы. У каждого одинокого человека, даже если он не признается в этом самому себе, всегда ущемлено са молюбие. Когда выбирают кого - то другого, а не тебя, неволь но возникает вопрос - разве я хуже его (или ее)?
Я сидела как девчонка - обхватив руками колени и прижав к ним подбородок. Наверное у меня был удрученный вид, пото му что Эльдар озабоченно спросил:
-Это я вас расстроил?
-Нет, дело во мне самой.
-Что- то не так?
-Все «не так»!
-?
-Да вот, поняла вдруг, что я, всю свою жизнь выступала в чу жой роли.
-Были не искренни? Что - то не верится, -проговорил он садясь.
-В чем. В чем, а уж в неискренности обвинить меня нельзя! А от людей просто старалась скрывать свою боль и отчаяние.
-Мне это знакомо.. -кивнул он
-Я даже не знаю, какая я на самом деле…
Вдруг, устыдившись своей откровенности. Я сказала со смуще нием и досадой на себя:
-Мне не надо было говорить этого вам! - И дотронулась кончи ками пальцев до его щеки. И добавила мягким голосом, каким я обычно разговаривала только с животными:
-Но я, почему - то, доверилась вам…
Он поймал мою руку и прижал к губам, не решаясь на большее.
Я смотрела ему в лицо, ставшее для меня таким знакомым и удивительно близким, но, вместо радости. Почему - то, испыта ла щемящую грусть, граничущую с болью. В его глазах тоже не было радости. Но почему, почему так ноет сердце? Ведь мы нашли друг - друга среди тысяч посторонних, незнакомых и не нужных.»
Через несколько дней Виктория Андреевна писала:
« -Мы опять были с Эллом в Кавголово. С утра было довольно прохладно и мы поднялись в гору. А днем, вдруг, стало так жар ко, что мы, почти так и не погуляв, спрятались в тени берез. Обмахиваясь веткой, Элл спросил:
-Вы не против, если я сниму рубашку? Очень уж жарко.
Получив мое разрешение, он растянулся на одеяле, закинув за голову руки.. А я села рядом, по - привычке, обхватив колени.
Посмотрев на выпиравшие у Элла ребра, я сказала:
-Какой вы худенький… и, бессознательно погладила его по гру ди Он поймал мою руку и прижал ее. Я попыталась вырвать ее, но тщетно. И тогда. я стала ласково гладить его грудь. Я думала
о том, что в течение всей своей жизни, никогда не ласкала нико го, кроме кошек и собак. Не помню, чтобы я, когда - нибудь, по гладила по голове ребенка. Ощущение, что под твоими пальца ми вздрагивает то напрягаясь, то ослабевая живое, теплое тело мужчины, было удивительно приятным. Нравилось мне и то, что он не пытался меня обнять, а только принимал мои ласки. Не знаю, чем бы, все это, закончилось, но нас спугнула гроза, от которой мы были вынуждены спасаться бегством..»
Осенью возобновились занятия в лито и жизнь закружила и по несла Викторию Андреевну по другому руслу. У нее появились новые знакомые и она долго не делала никаких записей, но, од нажды, записала:
«Элл ревнует меня ко всему лито. Напросился со мной на заня тие. Увидев, торчащего возле меня Ника (это наш новый член лито) - приревновал. Это не хорошо, но его ревность доставля ет мне удовольствие. Я, как - бы, утверждаюсь, ощущая, что я Женщина.»
После этих слов, несколько строчек, были тщательно зачеркну ты, а за ними, была еще одна, последняя запись:
«Как - то, перед приходом Элла, ко мне зашел по какому - то де лу, Ник.Я так и не поняла, что ему было нужно. Приход Элла не побудил его уйти и он, удобно устроившись на диване, продол жал болтать. Чтобы избавиться от него, я вынуждена была со врать, что мы должны уйти.
Нехотя поднявшись, Ник вышел в переднюю. Прощаясь, он по целовал мне руку. А потом, уже стоя между дверей, в щеку. Это было так неожиданно, что я не успела отстраниться. Думаю, что Ник, сделал это, в пику Эллу.
Элл, стоявший на пороге комнаты, видел наше прощание, но, ничего не сказав, удалился. Когда я вошла , он стоял посреди комнаты и плакал по- детски всхлипывая.
-Я знал, я всегда знал, что когда - ни будь кто - то придет и уве дет вас, а я даже не посмею протестовать!
Видеть плачущего мужчину, было невыносимо и я, забыв о сво их принципах, сказала:
-Никто не может увести меня, потому что я люблю вас. Слыши те, люблю!
Я подошла к нему и сама поцеловала его в горячие, сухие губы, с готовностью ответившие на мой поцелуй. Я, еще и сейчас, ощущаю ласковое прикосновение на своих губах горький прив кус полыни.
Посмотрев мне в глаза, Элл сказал.....
На этом текст обрывается. Через несколько пропущенных строк
и приписка, сделанная торопливой рукой:
«Все. Кончено! Хватит самообмана и несбыточных надежд! По ра смириться с тем, что жизнь прошла и больше никогда, ниче го не будет…»
Ниже, выведено чертежным шрифтом: «Тем, кому когда-нибудь
попадет в руки мой дневник» Все, о чем я здесь пишу, мною прожито и прочувствовано. Не было только Элла, того единст венного мужчины, которому я могла быть по- настоящему нуж на. Не было потому, что я его просто выдумала...Вы удивлены?
Вам не понять, как можно испытывать чувства к человеку, кото рый не существует? И, все же, это так. потребность в любви очень велика. В юности мы трепещем в предчувствии ее. Влюб ляемся и разлюбляем. А, неутоленное желание любить, все рас тет и, в конце - концов, преобразуется в любовь, саму в себе. Образ, созданный твоим воображением, становится почти реа льным. Он живет, мыслит, чувствует, ревнует. А главное, лю бит тебя. И ты веришь ему и почти счастлива…»
Закрыв дневник, Виктория Андреевна вновь пробежала взгля дом по строчкам объявления, но, безразлично отодвинув газету
встала .Подойдя к окну, она устремила бездумно свой взгляд в даль тающую в дымке тумана. А в ушах у нее звучал чей - то жа лобный и тоскливый голос - одинокий…совсем одинокий…
