Халатик
У Георгия Петровича, техника телевизионного ателье, с са мого утра было чертовски-скверное настроение. Всё окружаю щее казалось отвратительным и безрадостным. Старые районы, через которые он добирался до работы, оглушали грохотом и ляз
гом, новые наводили уныние своим однообразием и необжито стью. Настроение было испорчено ссорой с женой.
Он не мог даже вспомнить из-за чего всё началось. Знал толь ко наверняка – ничего серьёзного не было. Так случалось каждый
раз. Придерётся к пустяку, вроде нечаянно оброненого пепла, а под конец обвинит его в таких пороках, что только диву даёшся.
Кто бы мог подумать, что весёлая жизнерадостная Раечка, на которой он женился десять лет назад, превратится в такую вздор
ную бабу! Всё, за что он её полюбил, исчезло безследа. Природу раньше любила. Пойдут в лес или в поле, только её и слышно.То зовёт его на бабочку посмотреть, то цветок красивый найдёт и не может на него налюбоваться. Всё её радовало – пение птиц, жур чание ручья, кленовые листья, шуршавшие под ногами в осен нюю пору.
И сама она была будто птичка, всегда напевала что-то весёлое
Мечтала артисткой стать. Пыталась даже в театральное посту пить, да провалилась. А теперь, особенно когда они участок в коллективном садоводстве приобрели она, все дары природы стала только с утилитарной точки зрения рассматривать. Бабоч ка стала у неё уже не бабочка, а вредитель. Полевые цветы прев ратились в сорняки. А если увидит на кусте гусеницу, такую пани ку поднимет, словно в дом воры забрались.
Постепенно из их квартиры исчезли все безделушки. Потом диванные подушки и даже вышитая его матерью скатерть. Стол стоял голый, ничем не прикрытый и казалось стеснялся своей на готы. Даже чехословацкая ваза, напоминавшая расцветкой, раз лившуюся на воде нефть, не украшала его. Когда Георгий Петро вич спросил, куда всё это девалось, жена ответила ему, что отда ла за ненадобностью.
- Как это, за ненадобностью?—удивился Георгий Петрович. – Чудесные безделушки…
Жена кивнула:
- Для собирания пыли!
- Ну, а подушки, скатерть?—продолжал он допытываться.
- Ты меня удивляешь! – возмутилась жена. – Ну где ты видел столы покрытые скатертями? У Петровых или у Давыдовых? Так они же типичные мещане!
Не успел Георгий Петрович возразить, как она огорошила его:
- Между прочим, теперь столы вообще не модно в комнате ставить!
- ?!
- Да, да, не удивляйся, не модно!—повторила она.
- А обедают как же, прямо на полу?
- Не говори глупостей, обедают на кухне,-- сердито отпариро вала жена.
- И гости тоже?
- Для гостей ставят какой-нибудь, раздвижной или журналь ный столик. Кстати, я видела в комиссионке чудесный складной стол- книжку и стоит пустяк. Когда гости уходят, его складывают и ставят к стене.
Понимая к чему она клонит, Георгий Петрович сказал:
- Не вздумай только купить такой стол! Я его, в первый же день, спущу с лестницы, так и знай!
Больше на эту тему не говорили. Но ссоры вспыхивали всё чаще и жизнь становилась такой невыносимой, что порой хоте лось бежать куда глаза глядят.Георгий Петрович ходил из дома в дом, из квартиры в квартиру, копался в пыльных внутренностях телевизоров, заменял лампы и детали, а в голове у него всё рои лись невесёлые мысли о его семейной жизни. И чем больше он думал об этом, тем горше ему становилось.
К пяти часам вечера, он почувствовал себя совсем разбитым. Хотелось сесть где-нибудь в тихом месте и сидеть ни о чём не ду мая. Но в чемодане у него лежали ещё две заявки. Разыскивая один из адресов, Георгий Петрович долго кружил возле домов, но никак не мог найти нужный номер и тогда он обратился к про ходящей мимо старушке.
- Что ты, миленький, где мне запомнить! Тут молодые и то плу тают. Это тебе не “ста рый город”, где справа “чёт”, слева “не чёт”, --- ответила она, безнадёжно махнув рукой.
Пришлось обратиться к школьнику.
- Это рядом со «спорттоварами», -- ответил бойкий всёзнаю щий мальчишка и принялся подробно объяснять, как лучше прой ти, но потом сказал:
- Лучше вам дяденька на автобусе доехать.
Окончательно расстроенный, Георгий Петрович поплёлся на ос тановку, проклиная всё на свете. Втиснулся в переполненную ма шину, потом с трудом выбрался из неё и вновь отправился на по иски.
Георгий Петрович не был суеверным, но то что и номер дома и квартира, “тринадцать”, неприятно поразило его. Ему даже по чувствовал в этом дурное предзнаменование. Дом был новый, пахнущий краской, мелом и ещё чем-то специфичным для ново строек.
Однако лестничные стены уже пестрели многочисленными автографами “Игорей”, “Андрюш”, “Вовочек” и других представи
телей мужского пола.
Скоро начнут “плюсы” и “знаки равенства” ставить, поче му-то с неприязнью подумал Георгий Петрович и невольно верну лся к мысле, что всё-таки, надо было обзавестись ребёнком. Мо жет быть, тогда бы жена меньше дурила. Но что мог он сделать, если она этого не хотела?! Задумавшись, Георгий Петрович чуть не прошёл мимо нужной двери.
Остановишись, он постоял, будто собираясь с силами. Уста ло поднял руку и позвонил. Вместо резкого звонка, раздался при ятный, мелодичный звон гонга. Едва он смолк, дверь отворилась и на пороге возникла молодая женщина в лёгком, просторном ха латике.
Она была так обоятельна, что Георгий Петрович даже расте рялся, забыв зачем пришёл сюда.
- Проходите,-- предложила она, не дождавшись пока он пред ставится.
- Здравствуйте,-- наконец проговорил Георгий Петрович, про ходя в переднюю. – Я техник из телеателье.
- Я уже догадалась! – сказала она насмешливо улыбаясь и задорно тряхнула головой.
Георгий Петрович почему-то смутился и с некоторым опозда нием спросил:
- Левко здесь живут?
- Да, да, проходите,-- ещё раз пригласила она.
- Где будете телевизор ставить? – спросил он, окинув взгля дом комнату.
У Георгия Петровича было нечто вроде хобби- он любил ук радкой разглядывать чужие комнаты и по вещам, находившимся в них, разгадывать характеры и наклонности их владельцев. Не нравились ему только ультрамодные квартиры с полированной мебелью, голыми стенами и полами, покрытыми польским лаком. Всё в них было словно напоказ, ничего своего,индивидуального. Будто это не квартира, а музей или гостиница. Угловатые диваны не вызывали у него желания сесть на них, они казались тоже му зейными экспонатами.
А журнальные столики, ассиметричной формы, поблескива ли так угрожающе, словно предупреждали, что на них ничего не льзя ставить. Из таких квартир хотелось уйти как можно скорее.
Комната Левко Георгию Петровичу сразу понравилась. От неё просто веяло уютом. Нравился ему маленький диванчик с пёстры ми подушками и немодный круглый стол, пок рытый чистой ска тертью, с цветочным горшком по середине. Кое-где стояли краси вые изя щные статуэтки, а со стены, из старинной богетовой ра мы, смотрели двое почтенных стариков.
Всё это Георгий Петрович успел рассмотреть не отрываясь от работы. Между тем жен щина непринуждённо ходила по комна те что-то мимоходом прибирая. Она полила, из миниатюрной лее чки цветы, поправила букет в вазе и сев с ногами на уютный ди ванчик, принялась за маникюр.
Георгий Петрович сознавал, что нетактично пялить глаза, но не мог оторвать от женщины своего взгляда. Ему никогда не при ходилось видеть таких красивых рук с тонкими, заострёнными пальцами, нежных и, в то же время, ловких. Когда женщина двига лась, на её красиво изогнутой шее трогательно подрагивал золо той локон. И вообще она была какая-то нереальная, будто только что сошла со старинной картины какого-нибудь фламандского ху дожника. О ней можно было только мечтать, как о чём-то несбыто
чном, так как в жизни, казалось, таких женщин не бывает.
У Георгия Петровича когда-то были такие мечты, в которых он не мог признаться даже самому близкому другу, боясь насмеш ки. У мальчишек его поры пользовались успехом боевые девчон ки, которые ни в чём не уступали ребятам. Кисейных барышень они не терпели. По крайней мере, такие мнения высказывались. На са мом деле, ни один из них мечтал именно о каком-то незем ном существе. И вот она, женщина его мечты, сидит перед ним и беспечно шлифует свои ноготки. Георгий Петрович смотрит на неё с обожанием и восторгом, а сердце щемит и ноет. Такое чув ство испытываешь иной раз, когда попадаешь в места, где прош
ло твоё детство. Всё бес конечно знакомо, дорого, но уже недося гаемо.
С Георгием Петровичем творилось что-то невероятное. Он даже два раза ударил себя по пальцам, когда прибивал к стене провод, а такого с ним ещё не случалось. Голова горела, как в ог не. Безумно хотелось схватить эту женщину и нести на руках в луга со сказочными цветами. Нечто подобное ему снилось. И как ни странно сон запомнился на всю жизнь. Да же ощушение радо сти и свободы, которое он испытывал во сне, не погасло.
Неожиданно женщина подняла голову и, посмотрев на Гео ргия Петровича большими доверчивыми глазами, спросила:
- Вам нравится ваша работа?
Георгий Петрович невольно вздрогнул и так растерялся, словно она застала его за чем-то предосудительным. И смысл слов, ска занных ею, не дошли до него. Она всё смотрела на него широко распахнутыми глазами и ждала ответа.
- Да, да, конечно, - сказал он не задумываясь. О чём она его спросила – так и не поняв, он надеялся, что она ещё о чём-нибудь спросит его, но она спустила с дивана ноги и углубилась в жур нал. Когда она меняла позу, последняя пуговка на её халатике рас стегнулась и Георгий Перович увидел стройные загорелые ноги. Женщина даже не заметила этого и продолжала читать.
Пошевелив губами, она наклонилась над журнальным столи ком и что-то записала. Задумалась, потом подняв на него глаза, спросила:
- Револьверы какой системы бывают?
Георгий Петрович ответил.
- Наган? Это подходит, - сказала женщина сосчитав клеточ ки.
- Решает кроссворд, - почему-то с умилением подумал он.
- А вы могли бы отличить наган от браунинга, парабеллу ма?—задала она вопрос.
- Конечно, я ведь служил в армии, - ответил Григорий Пет
рович и, забыв о работе, вдруг пустился в воспоминания. Расска зывая о своей молодости, Георгий Петрович словно помолодел. Исчезло чувство усталости. Захотелось даже выкинуть какую-ни будь штуку, что бы удивить её. Он готов был даже прихвастнуть, лишь бы понравиться этой необыкновенной женщине. Всё, что тревожило и волновало его, отступило на задний план, словно раст ворилось. Не было ни жены, ни прожитых с нею десяти дол гих лет. Была только эта комната с жёлтыми солнечными штора
ми и женщина, сидящая на диване. Даже себе он ощушал почти бесплотным, так как не было в нём ничего, кроме пронизывающе го восторженного влечения к этой женщине.
Рассказывая о себе, Георгий Петрович слышал себя, как-бы, со стороны и удивлялся тому, что говорит так складно и голос у него такой молодой и звонкий. А женщина в пёстром хала тике, сидела слегка наклонив свою красивую головку и загадочно
улыбалась. Георгий Петрович не мог понять, то-ли она улыбает ся его словам, то-ли не верит им, или просто смеётся над ним. Тем не менее, она не перебивала и Георгий Петрович всё говорил и говорил…Вдруг совсем неожиданно, она спросила:
- Хотите кофе по-турецки?
Георгий Петрович осёкся.
- Кофе?
- Да. Я мигом! У меня это здорово получается.
Не дождавшись его ответа, женщина соскользнула с дивана и, коснувшись Георгия Петровича ароматом незнакомых духов, исчезла за дверью. Облокотившись на спинку стула, Георгий Пет рович закрыл глаза и улыбнулся. Ему показалось вдруг, что у не го всё ещё впереди, всё возможно и вообще жизнь только начи нается. Вернувшись в комнату, она расставила на столе чашки, поставила сахарницу с домашним печением, конфеты.
- Сейчас будет готово,- проговорила улыбаясь и опять скрылась. Из кухни доносился приятный кофейный аромат, весе ло звенела посуда, а женщина что-то тихонько напевала. Все эти мелочи вызвали у Георгия Петровича чувство уюта, которого дав но не испытывал и необычного покоя.
Вдруг щёлкнул дверной замок и в комнату вкатилась толс тенькая уютная старушка, нагруженная множеством пакетов и свёртков.
- Здравствуйте, батенька! Вы уже здесь? Это хорошо, это мило, -затораторила она, выгружая свои покупки на диван. —Ли зочка, ты где?—позвала она.
- Я здесь—Кофе варю- отозвалась женщина.
- Вот и хорошо, вот и мило, - обрадовалась старушка и тоже убежала на кухню. У Георгия Петровича упало настроение. Хотя старушка и была симпатичной, но пришла она явно не вов ремя.
- Ну да ладно, - успокоил себя Георгий Петрович, - всё рав но будем вместе кофе пить!
Закончив работу, он принялся выписывать счёт, когда услы шал голоса, доносившиеся из прихожей:
- Да нет, тётя. Я пойду, меня ждут—говорила Лиза.
- А как же кофий? Неужто не выпьешь? Может и мастер от чашечки не откажется?
- Наверно не откажется, - ответила Лиза и Георгию Петровичу показалось, что она улыбается. – Прости некогда. Я и так задержалась.
- Ну, что с тобой поделаешь, иди, --вздохнула старушка. – Да не забудь, что я в четверг пироги печь буду, приходи!
- Не забуду, - уже с лестницы крикнула Лиза.
Георгий Петрович подошёл к окну и выглянул. Ему показа лось, что прошла целая вечность, пока Лиза не вышла из дверей. На ней было голубое лёгкое платье и белые босоножки.
- До свидания, тётечка!—крикнула она помахав рукой.
Георгий Петрович несколько раз махнул её в ответ, потом огля нулся и увидев рядом с собой старушку, смутился.
- Хороша?!—то-ли утвердительно, то-ли вопросительно сказала она.
- Хороша, - согласился Георгий Петрович.
- До двадцати лет растила её, а потом замуж выдала. Теперь в гости ходим,--объяснила старушка.—Хороший человек попался. Уважительный, никогда грубого слова не скажет. И Ли зыньку мою любит.
Рассчитываясь за работу, старушка продолжала что-то гово рить, но Георгий Петрович уже не слышал. На него вновь навали лась усталость. В голове тонко звенело, руки отяжеле ли. Он с досадой подумал об оставшемся вызове. Время было уже познее и ему надо было ещё зайти в магазин, купить сметаны. Это тоже вызвало раздражение. Сметаны, конечно, уже нет и жена опять будет недовольна.
Со вздохом захлопнув чемодан, Георгий Петрович пошёл к двери.
- А кофеёчку-то, кофеёчку выпейте, - засуетилась старуш ка. – Целый день, поди, не ели.
- Спасибо бабуся, только некогда мне.—ответил он вяло.
- Ну как знаешь, милый. А то бы уважил старуху?
Георгий Петрович развёл руками.
Выйдя в переднюю, он увидел лизын халатик, висевший без пле чиков на одной петельке. Когда Георгий Петрович проходил ми мо, халатик колыхнулся и словно отпрянув к стене. Георгий Пет рович даже остановился. Ему вспомнилось детство и яркая раду
га, которую он пытался догнать. Казалось, что она совсем рядом, может быть за оградой бабушкиного сада, или за соседским до мом. Он бежал туда, а радуга отодвигалась дальше, маня и будто сме ясь над ним.
Георгий Петрович, словно не веря своим глазам, протянул руку и дотронулся до хала тика. Шелковистая ткань приятно лас кала руку, норовя выскользнуть из пальцев.
- Нравится, да? Это лизын халатик -- объяснила старушка,
ласково улыбаясь.
Георгий Петрович разжал руку и халатик в тот же миг уско льзнул от него. Только полоски мелькнули: жёлтая, оранжевая, красная, зелёная, синяя…
- Радуга … - задумчиво произнёс Георгий Петрович.
- Чего, милый? – не поняла старушка.
- Ткань хорошая – сказал Георгий Петрович и устало ссуту лясь, будто постарел на несколько лет, тихо прикрыл за собой дверь.
гом, новые наводили уныние своим однообразием и необжито стью. Настроение было испорчено ссорой с женой.
Он не мог даже вспомнить из-за чего всё началось. Знал толь ко наверняка – ничего серьёзного не было. Так случалось каждый
раз. Придерётся к пустяку, вроде нечаянно оброненого пепла, а под конец обвинит его в таких пороках, что только диву даёшся.
Кто бы мог подумать, что весёлая жизнерадостная Раечка, на которой он женился десять лет назад, превратится в такую вздор
ную бабу! Всё, за что он её полюбил, исчезло безследа. Природу раньше любила. Пойдут в лес или в поле, только её и слышно.То зовёт его на бабочку посмотреть, то цветок красивый найдёт и не может на него налюбоваться. Всё её радовало – пение птиц, жур чание ручья, кленовые листья, шуршавшие под ногами в осен нюю пору.
И сама она была будто птичка, всегда напевала что-то весёлое
Мечтала артисткой стать. Пыталась даже в театральное посту пить, да провалилась. А теперь, особенно когда они участок в коллективном садоводстве приобрели она, все дары природы стала только с утилитарной точки зрения рассматривать. Бабоч ка стала у неё уже не бабочка, а вредитель. Полевые цветы прев ратились в сорняки. А если увидит на кусте гусеницу, такую пани ку поднимет, словно в дом воры забрались.
Постепенно из их квартиры исчезли все безделушки. Потом диванные подушки и даже вышитая его матерью скатерть. Стол стоял голый, ничем не прикрытый и казалось стеснялся своей на готы. Даже чехословацкая ваза, напоминавшая расцветкой, раз лившуюся на воде нефть, не украшала его. Когда Георгий Петро вич спросил, куда всё это девалось, жена ответила ему, что отда ла за ненадобностью.
- Как это, за ненадобностью?—удивился Георгий Петрович. – Чудесные безделушки…
Жена кивнула:
- Для собирания пыли!
- Ну, а подушки, скатерть?—продолжал он допытываться.
- Ты меня удивляешь! – возмутилась жена. – Ну где ты видел столы покрытые скатертями? У Петровых или у Давыдовых? Так они же типичные мещане!
Не успел Георгий Петрович возразить, как она огорошила его:
- Между прочим, теперь столы вообще не модно в комнате ставить!
- ?!
- Да, да, не удивляйся, не модно!—повторила она.
- А обедают как же, прямо на полу?
- Не говори глупостей, обедают на кухне,-- сердито отпариро вала жена.
- И гости тоже?
- Для гостей ставят какой-нибудь, раздвижной или журналь ный столик. Кстати, я видела в комиссионке чудесный складной стол- книжку и стоит пустяк. Когда гости уходят, его складывают и ставят к стене.
Понимая к чему она клонит, Георгий Петрович сказал:
- Не вздумай только купить такой стол! Я его, в первый же день, спущу с лестницы, так и знай!
Больше на эту тему не говорили. Но ссоры вспыхивали всё чаще и жизнь становилась такой невыносимой, что порой хоте лось бежать куда глаза глядят.Георгий Петрович ходил из дома в дом, из квартиры в квартиру, копался в пыльных внутренностях телевизоров, заменял лампы и детали, а в голове у него всё рои лись невесёлые мысли о его семейной жизни. И чем больше он думал об этом, тем горше ему становилось.
К пяти часам вечера, он почувствовал себя совсем разбитым. Хотелось сесть где-нибудь в тихом месте и сидеть ни о чём не ду мая. Но в чемодане у него лежали ещё две заявки. Разыскивая один из адресов, Георгий Петрович долго кружил возле домов, но никак не мог найти нужный номер и тогда он обратился к про ходящей мимо старушке.
- Что ты, миленький, где мне запомнить! Тут молодые и то плу тают. Это тебе не “ста рый город”, где справа “чёт”, слева “не чёт”, --- ответила она, безнадёжно махнув рукой.
Пришлось обратиться к школьнику.
- Это рядом со «спорттоварами», -- ответил бойкий всёзнаю щий мальчишка и принялся подробно объяснять, как лучше прой ти, но потом сказал:
- Лучше вам дяденька на автобусе доехать.
Окончательно расстроенный, Георгий Петрович поплёлся на ос тановку, проклиная всё на свете. Втиснулся в переполненную ма шину, потом с трудом выбрался из неё и вновь отправился на по иски.
Георгий Петрович не был суеверным, но то что и номер дома и квартира, “тринадцать”, неприятно поразило его. Ему даже по чувствовал в этом дурное предзнаменование. Дом был новый, пахнущий краской, мелом и ещё чем-то специфичным для ново строек.
Однако лестничные стены уже пестрели многочисленными автографами “Игорей”, “Андрюш”, “Вовочек” и других представи
телей мужского пола.
Скоро начнут “плюсы” и “знаки равенства” ставить, поче му-то с неприязнью подумал Георгий Петрович и невольно верну лся к мысле, что всё-таки, надо было обзавестись ребёнком. Мо жет быть, тогда бы жена меньше дурила. Но что мог он сделать, если она этого не хотела?! Задумавшись, Георгий Петрович чуть не прошёл мимо нужной двери.
Остановишись, он постоял, будто собираясь с силами. Уста ло поднял руку и позвонил. Вместо резкого звонка, раздался при ятный, мелодичный звон гонга. Едва он смолк, дверь отворилась и на пороге возникла молодая женщина в лёгком, просторном ха латике.
Она была так обоятельна, что Георгий Петрович даже расте рялся, забыв зачем пришёл сюда.
- Проходите,-- предложила она, не дождавшись пока он пред ставится.
- Здравствуйте,-- наконец проговорил Георгий Петрович, про ходя в переднюю. – Я техник из телеателье.
- Я уже догадалась! – сказала она насмешливо улыбаясь и задорно тряхнула головой.
Георгий Петрович почему-то смутился и с некоторым опозда нием спросил:
- Левко здесь живут?
- Да, да, проходите,-- ещё раз пригласила она.
- Где будете телевизор ставить? – спросил он, окинув взгля дом комнату.
У Георгия Петровича было нечто вроде хобби- он любил ук радкой разглядывать чужие комнаты и по вещам, находившимся в них, разгадывать характеры и наклонности их владельцев. Не нравились ему только ультрамодные квартиры с полированной мебелью, голыми стенами и полами, покрытыми польским лаком. Всё в них было словно напоказ, ничего своего,индивидуального. Будто это не квартира, а музей или гостиница. Угловатые диваны не вызывали у него желания сесть на них, они казались тоже му зейными экспонатами.
А журнальные столики, ассиметричной формы, поблескива ли так угрожающе, словно предупреждали, что на них ничего не льзя ставить. Из таких квартир хотелось уйти как можно скорее.
Комната Левко Георгию Петровичу сразу понравилась. От неё просто веяло уютом. Нравился ему маленький диванчик с пёстры ми подушками и немодный круглый стол, пок рытый чистой ска тертью, с цветочным горшком по середине. Кое-где стояли краси вые изя щные статуэтки, а со стены, из старинной богетовой ра мы, смотрели двое почтенных стариков.
Всё это Георгий Петрович успел рассмотреть не отрываясь от работы. Между тем жен щина непринуждённо ходила по комна те что-то мимоходом прибирая. Она полила, из миниатюрной лее чки цветы, поправила букет в вазе и сев с ногами на уютный ди ванчик, принялась за маникюр.
Георгий Петрович сознавал, что нетактично пялить глаза, но не мог оторвать от женщины своего взгляда. Ему никогда не при ходилось видеть таких красивых рук с тонкими, заострёнными пальцами, нежных и, в то же время, ловких. Когда женщина двига лась, на её красиво изогнутой шее трогательно подрагивал золо той локон. И вообще она была какая-то нереальная, будто только что сошла со старинной картины какого-нибудь фламандского ху дожника. О ней можно было только мечтать, как о чём-то несбыто
чном, так как в жизни, казалось, таких женщин не бывает.
У Георгия Петровича когда-то были такие мечты, в которых он не мог признаться даже самому близкому другу, боясь насмеш ки. У мальчишек его поры пользовались успехом боевые девчон ки, которые ни в чём не уступали ребятам. Кисейных барышень они не терпели. По крайней мере, такие мнения высказывались. На са мом деле, ни один из них мечтал именно о каком-то незем ном существе. И вот она, женщина его мечты, сидит перед ним и беспечно шлифует свои ноготки. Георгий Петрович смотрит на неё с обожанием и восторгом, а сердце щемит и ноет. Такое чув ство испытываешь иной раз, когда попадаешь в места, где прош
ло твоё детство. Всё бес конечно знакомо, дорого, но уже недося гаемо.
С Георгием Петровичем творилось что-то невероятное. Он даже два раза ударил себя по пальцам, когда прибивал к стене провод, а такого с ним ещё не случалось. Голова горела, как в ог не. Безумно хотелось схватить эту женщину и нести на руках в луга со сказочными цветами. Нечто подобное ему снилось. И как ни странно сон запомнился на всю жизнь. Да же ощушение радо сти и свободы, которое он испытывал во сне, не погасло.
Неожиданно женщина подняла голову и, посмотрев на Гео ргия Петровича большими доверчивыми глазами, спросила:
- Вам нравится ваша работа?
Георгий Петрович невольно вздрогнул и так растерялся, словно она застала его за чем-то предосудительным. И смысл слов, ска занных ею, не дошли до него. Она всё смотрела на него широко распахнутыми глазами и ждала ответа.
- Да, да, конечно, - сказал он не задумываясь. О чём она его спросила – так и не поняв, он надеялся, что она ещё о чём-нибудь спросит его, но она спустила с дивана ноги и углубилась в жур нал. Когда она меняла позу, последняя пуговка на её халатике рас стегнулась и Георгий Перович увидел стройные загорелые ноги. Женщина даже не заметила этого и продолжала читать.
Пошевелив губами, она наклонилась над журнальным столи ком и что-то записала. Задумалась, потом подняв на него глаза, спросила:
- Револьверы какой системы бывают?
Георгий Петрович ответил.
- Наган? Это подходит, - сказала женщина сосчитав клеточ ки.
- Решает кроссворд, - почему-то с умилением подумал он.
- А вы могли бы отличить наган от браунинга, парабеллу ма?—задала она вопрос.
- Конечно, я ведь служил в армии, - ответил Григорий Пет
рович и, забыв о работе, вдруг пустился в воспоминания. Расска зывая о своей молодости, Георгий Петрович словно помолодел. Исчезло чувство усталости. Захотелось даже выкинуть какую-ни будь штуку, что бы удивить её. Он готов был даже прихвастнуть, лишь бы понравиться этой необыкновенной женщине. Всё, что тревожило и волновало его, отступило на задний план, словно раст ворилось. Не было ни жены, ни прожитых с нею десяти дол гих лет. Была только эта комната с жёлтыми солнечными штора
ми и женщина, сидящая на диване. Даже себе он ощушал почти бесплотным, так как не было в нём ничего, кроме пронизывающе го восторженного влечения к этой женщине.
Рассказывая о себе, Георгий Петрович слышал себя, как-бы, со стороны и удивлялся тому, что говорит так складно и голос у него такой молодой и звонкий. А женщина в пёстром хала тике, сидела слегка наклонив свою красивую головку и загадочно
улыбалась. Георгий Петрович не мог понять, то-ли она улыбает ся его словам, то-ли не верит им, или просто смеётся над ним. Тем не менее, она не перебивала и Георгий Петрович всё говорил и говорил…Вдруг совсем неожиданно, она спросила:
- Хотите кофе по-турецки?
Георгий Петрович осёкся.
- Кофе?
- Да. Я мигом! У меня это здорово получается.
Не дождавшись его ответа, женщина соскользнула с дивана и, коснувшись Георгия Петровича ароматом незнакомых духов, исчезла за дверью. Облокотившись на спинку стула, Георгий Пет рович закрыл глаза и улыбнулся. Ему показалось вдруг, что у не го всё ещё впереди, всё возможно и вообще жизнь только начи нается. Вернувшись в комнату, она расставила на столе чашки, поставила сахарницу с домашним печением, конфеты.
- Сейчас будет готово,- проговорила улыбаясь и опять скрылась. Из кухни доносился приятный кофейный аромат, весе ло звенела посуда, а женщина что-то тихонько напевала. Все эти мелочи вызвали у Георгия Петровича чувство уюта, которого дав но не испытывал и необычного покоя.
Вдруг щёлкнул дверной замок и в комнату вкатилась толс тенькая уютная старушка, нагруженная множеством пакетов и свёртков.
- Здравствуйте, батенька! Вы уже здесь? Это хорошо, это мило, -затораторила она, выгружая свои покупки на диван. —Ли зочка, ты где?—позвала она.
- Я здесь—Кофе варю- отозвалась женщина.
- Вот и хорошо, вот и мило, - обрадовалась старушка и тоже убежала на кухню. У Георгия Петровича упало настроение. Хотя старушка и была симпатичной, но пришла она явно не вов ремя.
- Ну да ладно, - успокоил себя Георгий Петрович, - всё рав но будем вместе кофе пить!
Закончив работу, он принялся выписывать счёт, когда услы шал голоса, доносившиеся из прихожей:
- Да нет, тётя. Я пойду, меня ждут—говорила Лиза.
- А как же кофий? Неужто не выпьешь? Может и мастер от чашечки не откажется?
- Наверно не откажется, - ответила Лиза и Георгию Петровичу показалось, что она улыбается. – Прости некогда. Я и так задержалась.
- Ну, что с тобой поделаешь, иди, --вздохнула старушка. – Да не забудь, что я в четверг пироги печь буду, приходи!
- Не забуду, - уже с лестницы крикнула Лиза.
Георгий Петрович подошёл к окну и выглянул. Ему показа лось, что прошла целая вечность, пока Лиза не вышла из дверей. На ней было голубое лёгкое платье и белые босоножки.
- До свидания, тётечка!—крикнула она помахав рукой.
Георгий Петрович несколько раз махнул её в ответ, потом огля нулся и увидев рядом с собой старушку, смутился.
- Хороша?!—то-ли утвердительно, то-ли вопросительно сказала она.
- Хороша, - согласился Георгий Петрович.
- До двадцати лет растила её, а потом замуж выдала. Теперь в гости ходим,--объяснила старушка.—Хороший человек попался. Уважительный, никогда грубого слова не скажет. И Ли зыньку мою любит.
Рассчитываясь за работу, старушка продолжала что-то гово рить, но Георгий Петрович уже не слышал. На него вновь навали лась усталость. В голове тонко звенело, руки отяжеле ли. Он с досадой подумал об оставшемся вызове. Время было уже познее и ему надо было ещё зайти в магазин, купить сметаны. Это тоже вызвало раздражение. Сметаны, конечно, уже нет и жена опять будет недовольна.
Со вздохом захлопнув чемодан, Георгий Петрович пошёл к двери.
- А кофеёчку-то, кофеёчку выпейте, - засуетилась старуш ка. – Целый день, поди, не ели.
- Спасибо бабуся, только некогда мне.—ответил он вяло.
- Ну как знаешь, милый. А то бы уважил старуху?
Георгий Петрович развёл руками.
Выйдя в переднюю, он увидел лизын халатик, висевший без пле чиков на одной петельке. Когда Георгий Петрович проходил ми мо, халатик колыхнулся и словно отпрянув к стене. Георгий Пет рович даже остановился. Ему вспомнилось детство и яркая раду
га, которую он пытался догнать. Казалось, что она совсем рядом, может быть за оградой бабушкиного сада, или за соседским до мом. Он бежал туда, а радуга отодвигалась дальше, маня и будто сме ясь над ним.
Георгий Петрович, словно не веря своим глазам, протянул руку и дотронулся до хала тика. Шелковистая ткань приятно лас кала руку, норовя выскользнуть из пальцев.
- Нравится, да? Это лизын халатик -- объяснила старушка,
ласково улыбаясь.
Георгий Петрович разжал руку и халатик в тот же миг уско льзнул от него. Только полоски мелькнули: жёлтая, оранжевая, красная, зелёная, синяя…
- Радуга … - задумчиво произнёс Георгий Петрович.
- Чего, милый? – не поняла старушка.
- Ткань хорошая – сказал Георгий Петрович и устало ссуту лясь, будто постарел на несколько лет, тихо прикрыл за собой дверь.
